127 часов. Между молотом и наковальней

Скорее для того, чтобы отложить размышления о необходимости ампутации, чем для достижения реального результата, я решаю поработать над более простым вариантом — выкрошить кусок скалы. Большая удача, что я прихватил-таки с собой мультитул! Я беру его с камня и вытаскиваю самое длинное из двух имеющихся в нем лезвий.

Найдя наиболее удобное место на камне напротив груди и в нескольких сантиметрах от правого запястья, я кончиком ножа провожу царапину сантиметров десять длиной. Если я смогу выбрать камень ниже этой линии и назад, к пальцам, сантиметров на пятнадцать, я смогу освободить руку. Намеченная к отделению полоса камня местами достигает шириной семи сантиметров, то есть мне нужно выковырять больше кубического дециметра, почти литр двести. Это значит — очень много камня, а песчаник, я знаю, обеспечит меня нудной и тяжелой работой.

Первая попытка пропилить камень вдоль отмеченной линии едва оцарапала скалу. Я пробую еще раз, нажимая сильнее, но ручка ножа гораздо охотнее режет мне пальцы, чем лезвие — скалу. Я перехватываю нож иначе, на манер Нормана Бейтса,[18] и бью по камню в том же месте. Без какого-либо видимого эффекта. Я пытаюсь найти структурные расслоения в камне, какие-то трещины, которыми я мог бы воспользоваться, но не нахожу ничего подходящего. Даже если я сосредоточу все усилия на небольшом кристаллическом вкраплении в камне чуть выше кисти, где я мог бы отколоть крошечный кусочек, на это уйдет несколько часов тяжелой работы.

Я бью по камню кулаком, не выпуская ножа, и ору во весь голос: «Какого черта этот камень такой твердый?!» Сколько я ни лазал по каньонам, сложенным из песчаника, я всегда с легкостью выбивал в нужном месте зацепки и ступеньки. Сейчас же я не смог сделать и небольшой выбоины на камне. Я решаю но-быстрому проверить относительную твердость скальной стенки. Держа ножик, как карандаш, я с легкостью вывожу крупную заглавную «Г» на северной стенке каньона, в тридцати сантиметрах над правой рукой. Медленно выцарапываю еще несколько печатных строчных букв: «е-о-л-о-г-и-ч-е-с-к-а-я». Затем делаю паузу, чтобы оценить имеющееся в моем распоряжении пространство и разместить в нем остальные буквы. Через пять минут готовы еще несколько слов, я подправляю их, теперь фразу можно прочесть целиком: «Геологическая эпоха включает настоящее время».

Это цитата из «Классических заповедей альпиниста» Джерри Роуча, восходителя и автора книги «Тринадцатитысячники Колорадо». Красивый способ сказать: «Следи за падающими камнями». Большинство людей, живущих на линии тектонического разлома, прекрасно знают, что формирование земной коры происходит постоянно. Тектонические плиты движутся, спящие вулканы просыпаются, склоны гор крошатся и рушатся.

Я помню, как мы с моим другом Марком ван Экхортом шли по каменистой осыпи и наткнулись на булыжник размером с дом. «Вау! Какой огромный!» — переглянулись мы и представили, как это могло бы выглядеть, когда камешек подобного размера отваливается от скалы где-нибудь тремястами метрами выше и падает, разрушая все в апокалиптическом хаосе, направо и налево сея каменные осколки.

Однако скалы формируются не по ночам, когда на них никто не смотрит. Мне приходилось видеть, как обрушивались берега рек, как раскалывались ледники, порождая огромные обвалы, как камни вылетали из своих гнезд на склоне. Заповеди Джерри Роуча напоминают восходителям, что камни падают всегда. Иногда они внезапно отваливаются от скал; иногда их что-то сшибает с места. Иногда они падают так далеко, что слышен только их грохот; иногда они падают, когда ты и твой напарник лезете на гору под ними. Иногда какой-нибудь, камень начинает шататься в гнезде от одного прикосновения. Иногда камень упадет после того, как ты на нем постоял… когда ты нашел на нем зацепку, он двигается… твоя голова оказывается на его пути, и ты поднимаешь руки, чтобы ее защитить…

Так бывает редко, но бывает. Так все и произошло.

Этот камень, прежде чем зажать мою кисть, долгое время сидел на месте, застряв между стенками. Потом он не только упал на меня, он еще и зажал мою руку в ловушку. Я расстроен и потрясен, как будто камень поставили специально для меня, как капкан на зверя. Я-то планировал простое путешествие, с минимумом риска. Я не собирался в одиночку покорять какую-нибудь вершину посреди зимы. У меня обычный отпуск. Почему тот, кто шел здесь до меня, не сдвинул этот камень? Ведь он должен был проделать те же самые движения, что и я, чтобы пересечь каньон. Почему именно мне повезло и камень, лежавший здесь с незапамятных времен, вдруг решил шевельнуться именно в тот момент, в ту долю секунды, когда мои руки оказались на его пути? Несмотря на очевидные доказательства обратного, вероятность происшедшего кажется исчезающе маленькой.

А дальше — какие шансы?

ГЛАВА 2 Начало