128286c8c41a4b14f19c2b3fec709f48

Бутурлак рассказал Жмудю, что он должен говорить Адашинскому. Они прорепетировали несколько вариантов разговора, и наконец Бутурлак набрал номер телефона.

— Слушаю, — прозвучал в трубке уверенный бас отца Иосифа, его голос был слышен даже в кабинете капитана.

Гришка смотрел на Бутурлака испуганными глазами и молчал. “Давай!” — кивнул ему капитан, но Жмудь только безмолвно шевелил побелевшими губами.

— Я вас слушаю, — повторил Адашинский нетерпеливо, и тогда Гришка сказал:

— Извините, святой отец, звонит вам Алексей Иванцов.

— Откуда ты? — От уверенного баса не осталось и следа, отец Иосиф явно перепугался.

— Из телефонной будки. У меня срочное дело к вашему преосвященству. Святой отец посылал ко мне господина Коструба, чтобы я сделал одно дело, так я выполнил его приказ и временно живу у знакомого. Но к нему приезжают родственники, надо переехать, у меня ни связей, ни денег. Так будьте добры, передайте пану Кострубу, что я буду ждать его завтра в полдень в парке Костюшко, возле кинотеатра.

— Я понял тебя, сын мой… — Голос отца Иосифа дрожал. — Я попробую исполнить твою просьбу. Если он не придет, больше мне не звони…

— Я полагаюсь на вас, святой отец, — ответил Гришка и по знаку Бутурлака положил трубку. Вытер рукавом пот со лба и вопросительно посмотрел на капитана.

— Хорошо, — похвалил тот, и Жмудь заискивающе улыбнулся.

Григорий Жмудь, в низко надвинутой на брови фуражке и черных очках, сидел на скамейке под ветвистым дубом в нескольких метрах от кинотеатра. В вестибюле кинотеатра два окна выходили на сквер — за одним притаился Соколов, за другим — Копоть. Мимо кассы с букетом, как нетерпеливый влюбленный, расхаживал капитан Бутурлак. В аллеях сквера на скамейках сидели несколько человек: один читал газету, два играли в шахматы, еще один углубился в книжку, качая коляску с ребенком, рядом парень что-то рассказывал девушке, нежно прижавшись к ней…

Сеанс недавно начался, и в сквере было малолюдно.

Бутурлак глянул на часы: без минуты двенадцать.

В центральной аллее парка появились двое — высокая, стройная блондинка и на небольшом расстоянии от нее мужчина в модном габардиновом плаще. За ними прихрамывал, опираясь на палку, старик в фуражке, дальше шли, взявшись за руки и оживленно болтая, две девочки.

На выходе из аллеи блондинка села на свободную скамейку. Человек в габардиновом пальто, не оборачиваясь, направился к кассе кино. Остановился и осторожно осмотрелся по сторонам. Увидел на скамейке Жмудя. Стрельнул глазом на Бутурлака и равнодушно обернулся к кассирше. Купив билеты, он засунул руку в карман пальто, направился обратно в сквер.

Бутурлак опустил вниз букет. “Он, — подумал, — это он!”

Человек вроде бы шел к блондинке. Бутурлак мог побиться об заклад, что они сообщники.

Обратил ли внимание на блондинку юноша, что читал книгу, машинально покачивая левой рукой детскую коляску?

А человек в габардиновом пальто, не дойдя до блондинки, остановился возле скамейки, на которой сидел Жмудь, и, наверно, что-то спросил у него. Жмудь обернулся. Человек выхватил из кармана немецкий парабеллум, но в ту же секунду пистолет выпал у него из руки…

Наверно, он еще не успел сообразить, что произошло, и, может, даже не почувствовал боли в пальцах, растерянно посмотрел по сторонам, но за эти мгновения Гришка успел сползти со скамейки и, прикрывая ладонями голову, спрятаться за толстый ствол дуба.

Наконец человек глянул в окно, за которым стоял Соколов, но, очевидно никого не увидев, метнулся к зданию кино, надеясь юркнуть за угол.

Навстречу вышли двое.

— Спокойно, — услышал, — руки вверх!

Блондинка резко поднялась — рука в кармане жакета — и быстро направилась к выходу из парка. Юноша, бросив книжку в пустую коляску, встал и пошел за ней следом.

Теперь Бутурлак был уверен, что блондинку не выпустят из виду: на улице стояли две оперативные машины…

В семнадцать часов Бутурлак докладывал подполковнику Яхимовичу:

— Блондинка села на Городецкой в трамвай. С ней вместе ехала Таня Громова. Вагон был полупустой. Доехала до предпоследней остановки. Живет в Хлебном переулке, дом номер четыре. Одноэтажный, принадлежит гражданину Эпендюку Афанасию Ефимовичу, блондинка — его дочь Галина Савицкая. Диспетчер трамвайно-троллейбусного управления, вдова, муж ее убит в сорок четвертом году. Служил в Украинской повстанческой армии. За домом установлено наблюдение.

— Хорошо, — сказал Яхимович. — Личность раненого установили?

— Пока что молчит. Документов при нем нет.

Галина Савицкая вышла из дома в начале седьмого. Дождалась трамвая. Сошла в центре и направилась к Драматическому театру. Шла, помахивая небольшой сумочкой, и, наверно, только Бутурлак да еще несколько оперативных работников, которые следили за ней с разных сторон, догадывались, что в сумочке рядом с пудрой и помадой лежит пистолет и блондинка неплохо им владеет.

Она шла по тротуару — высокая, элегантная, в цветастом шелковом платье, — и мужчины оглядывались на нее…