13-47, Клин

Я все так же носил эту фигурную бороду и оставался лысым. Но не полностью. Ото лба и до начала шеи через всю мою голову и затылок тянулся широкий ирокез. Отличие от того идиотизма, что сделала мне подруга Кити, заключалось в том, что длина этого никогда не превышала десяти миллиметров. Я регулярно брил голову вокруг него налысо и подстригал ирокез, держа прическу в форме.

Жизнь, в целом, налаживалась.

По пути к ближайшей монорельсной станции я всегда проходил мимо дома Пантеры. Однажды даже увидел ее саму, выходящую из двери. Но я брел в толпе республиканцев, одетый и подстриженный совершенно не так, как раньше, поэтому она меня даже не заметила.

Одежду ее брата я так и не удосужился вернуть. Сперва было не до этого, а потом просто не мог себя заставить сделать этого. Не хотелось снова встречаться с Пантерой, ведь это могло произойти и случайно. У меня не осталось к ней никаких чувств. Во всяком случае, мне так казалось.

Я даже не знал, люблю ли я Кити. Конечно же, она мне нравилась. Она тянула к себе своей искренностью, простотой и чистой душой, как бы глупо и неприменимо это не звучало по отношению к бывшему солдату. Кити была той девушкой, с которой можно было прожить счастливую жизнь, но я не воспринимал ее как любимую женщину. Она представала, прежде всего, лучшим другом на этой земле, а лишь потом только любовницей и практически гражданской женой. Возможно дело было в том, что я частично поменял представления о любви после того, что произошло между мной и Пантерой. Всей ситуации до конца я еще просто-напросто не понимал.

После сегодняшней тренировки я, как обычно, добрался до монорельса, а потом и до дома. Кити встретила меня на кухне. Она готовила ужин, но, увидев меня, мигом бросила кухонный нож.

— Клин! — завопила Кити, бегом преодолела разделявшее нас расстояние и запрыгнула на меня, обвив ногами.

От такого действия я отлетел к стенке. Кити запечатлела на моих губах смачный поцелуй и ткнулась носом мне в ухо.

— Пришли результаты анализа твоей крови. Письмо на моем электронном ящике. Я не открывала, ждала тебя, — прошептала она.

По моей коже пробежали мурашки. Я тут же спустил ее на пол и сглотнул образовавшийся в горле комок.

— Я должен это видеть, — ответил я ей.

Пока Кити доставала КПК и искала нужное сообщение, в моей голове не прибавилось ни одной новой мысли. Там все было заполнено пустотой.

Кровь на анализ мы отдали четыре дня назад. Я не хотел делать этого раньше, потому что, даже при условии большой взятки и проведения этого теста совершенно нелегально, всегда оставалась вероятность, что меня каким-нибудь образом вычислят. Мне совсем не хотелось, чтобы это произошло сразу же на днях после того, как мы по полной засветились при ограблении. Страховался я около месяца, а теперь с нетерпением ждал результата.

Кити сунула мне КПК в руку, и я пробежал глазами текст на экране. Потом прочитал его еще раз. И снова.

— Ничего не нашли, — я мрачно вернул ей КПК, — кроме того, что кровь быстрее свертывается, переносит большее количество адреналина, чем у среднестатистического человека, ну и всякую подобную лабуду. Никаких инородных веществ.

Я глубоко вздохнул и сполз по стене вниз на пол. Кити изучала текст на экране еще несколько секунд, а потом тоже присоединилась ко мне. Села рядом и положила голову мне на плечо.

— А я-то думала, устроим праздник, — тихо пробормотала она. — Почему они не нашли ничего? Может, вакцина просто выступает катализатором, а потом разлагается в организме? Или впитывается в мышечную ткань?

— Я не медик. Понятия не имею.

— Ну а вообще, может такое быть? Или это чушь?

Я ничего не ответил. Просто потому, что не знал ответа на этот вопрос.

— Клин, что происходит? Черт… я никак не могу это даже в голову взять, — она продолжала говорить очень тихо, а голос начинал подрагивать, — почему твоя дорога к спасению все время обрубается?

Я посмотрел Кити в глаза и увидел там слезы. По сердцу словно провели острым ножом.

— Я не обрубил дорогу, — ответил я, — а просто сделал ее длиннее и гораздо сложнее.

Кити не смогла сдержаться и заплакала. Слезы градом покатились по ее щекам. Она залезла на меня сверху, крепко обняла и, уткнувшись лицом в мое плечо, продолжила рыдать.

И только тогда, увидев, какую боль она испытывала в страхе за мою жизнь, я окончательно осознал, насколько я стал ей дорог за этот жалкий месяц. И вспомнил, как у нас с ней все начиналось…

«Я уродливая? Я знаю, что ты сейчас думаешь! Что не хочешь целовать мужикоподобную девку!»

«Если я держу себя в форме… если я воевала… если я зарабатываю деньги наемничеством просто потому, что больше ничего не умею, это не значит, что я не могу хотеть немного ласки и любви, Клин!»

Прижимая ее к себе сейчас, я окончательно утвердился во мнении, что действительно люблю эту девушку. И решился сказать ей об этом.

— Я тебя люблю, — прошептал я ей на ухо.

Кити даже перестала плакать, подняла голову и заглянула мне в глаза.

— Ты это впервые мне говоришь, — прошептала она.

— Потому что искренне, — ответил я. — Я действительно тебя люблю. Не знаю, как это еще выразить.