13 диалогов о психологии

А.: Не будем забегать вперед. Тогда психология действительно находилась на той стадии развития, когда существующие теории были весьма оторваны от жизни конкретного человека. Послушай свидетельства современников тех событий, горячих защитников практических исследований, например Александра Николаевича Бернштейна. А.Н. Бернштейн: Философия стоит в стороне от жизни и строит свои самодовлеющие теории, предлагая нам только их экспериментальное подтверждение или проверку; но философы не видят детей, не видят они душевнобольных; не накапливают они тех впечатлений, которые есть у нас, не встают у них и наши живые запросы. У нас, врачей, и у вас, педагогов, запросы зарождаются, подсказанные не философскими проблемами, а самой жизнью, — и если вы будете ждать, пока в этом направлении со своими указаниями и предписаниями придет философия, то ничего вы в своей практике не сделаете. Взгляните на то, что делается, например, в области той же медицинской науки; разработка теоретических вопросов — экспериментальная ли, критическая ли — в клини-‘ ках, институтах, лабораториях идет своим путем, подсказанным злобами дня. А наряду с этим практические врачи производят свою повседневную работу не как экспериментаторы, разрабатывающие и создающие науку, а как лечите-ли, призванные приносить конкретную пользу больным. Всем известно, что врач и при исследовании, и при лечении больного производит своего рода эксперименты,… которые находят свое оправдание в той пользе, которую они приносят определенному больному лицу. Скажу более: наше обширное отечество не имеет возможности во всех своих пределах снабжать население услугами врачей, у нас царит так называемый фельдшеризм, и медицина находится в руках лиц, не получивших высшего образования. И вот за неимением ака­демических работников лечебные эксперименты приходится доверять фельдшерам и довольствоваться услугами этих скромных работников, заботясь не столько об интересах науки, сколько о нуждах населения, требующего врачебной помощи. Mutatis mutandis то же относится и к школе, и вот почему мне больно, когда эту скромную практическую работу, не претендующую на научную ценность, а преследующую узко утилитарные цели, презрительно называют “экспериментальным хламом” [7, с. 86-87]. С: Это просто-таки мои мысли! Вот и сейчас нам нужны не теории, а как можно больше практических приемов лечения неврозов нашего времени. А нам на лекциях читают про определения предмета психологии, как будто это может помочь разобраться в душе безработного или пациента клиники неврозов!

А.: Ипо этому поводу у меня есть в запасе высказывания, которые погреют твою душу. Вот что, например, говорил известный русский психолог Николай Николаевич Лан-ге по поводу обучения студентов психологии на рубеже XIX и XX веков.

Н.Н. Ланге: Изучение психологии лишь теоретическое приносит весьма слабые результаты. Без психологических семинарий и лабораторий слушатели выносят зачастую из аудиторий только знание слов и схем, точно дело идет не о явлениях их собственной души, а о психике каких-нибудь нам неизвестных жителей планеты Марса [4, с. 573].

С: Тогда я не понимаю, почему ты защищаешь теоретические исследования в психологии

столь горячо!

Синтез

1. Практичная теория

А.: Я говорю тебе еще раз: не спеши. Теория теории рознь. Известный физик Людвиг Больцман любил повторять: “Нет ничего практичнее, чем хорошая теория”. Мы с тобой пока говорили лишь об одном споре начала XX века, когда психология во многом находилась в плену умозрительных схем. Но ВлС°Ре в психологии появляются теории, способные гораздо эффективнее решать самые что ни на есть практические проблемы. Это связано уже с развитием психологии в 10-20-е

32 Диалог 1. Нет ничего практичнее, чем хорошая теория

годы XX века. Кстати, и сами практики, уже процитированные мною, не были против теорий как таковых.

А.П. Нечаев: Никто из экспериментаторов не отрицает “теорий”, … если и отрицают что-нибудь, то именно не теорию, не с теорией борются, а или с глупостью, которая прикрывается иногда именем теории, или с пустой риторикой, выдаваемой за науку. Если эксперимент для чего-нибудь является опасным, то не для теоретической психологии, а для так называемой риторической психологии [7, с. 90]. С: Верно-верно, в психологии очень много риторики в теориях… А.: А что ты вообще знаешь из теорий психологии?

С: Ну, я слышал про теорию деятельности, о ней мне уже говорили такие же, как я, практики: одни абстракции, да еще и на основе марксистско-ленинской философии… Смешно использовать идеологемы в психотерапевтической практике…

А.: Давай не будем торопиться. Раз уж я взялся за твое психологическое образование и воспитание — поговорим и о теории деятельности, только несколько позже. Ведь мы будем с тобой следовать логике истории психологии — очень трудно понять проблему, если не знаешь обстоятельств ее возникновения в истории…

С: Но я все же хочу забежать вперед. Скажи, какие теории в психологии не были риторикой, чтобы я больше обратил на них внимания?