13 диалогов о психологии

А.: Я думаю, что здесь нельзя говорить о шаге назад: Лейбниц, как и ранее Платон, отмечает принципиальную слабость механистического сенсуализма в понимании сознания. Согласно этому подходу, нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах. Но, как и Платон, Лейбниц видит невыводимость “всеобщих категорий” человеческого рассудка непосредственно из чувственного познания.

Г.В. Лейбниц: Хотя чувства необходимы для всех наших действительных знаний, но они недостаточны для того, чтобы сообщить их нам полностью, так как чувства дают всегда лишь примеры, то есть частные или индивидуальные истины. Но как бы многочисленны ни были примеры, подтверждающие какую-либо общую истину, их недостаточно, чтобы установить всеобщую необходимость этой самой истины; ведь из того, что нечто произошло, не следует вовсе, что оно всегда будет происходить таким же образом [Там же, с. 49]. А.: И Лейбниц дает классическую формулу философского рационализма, в которой содержится основное положе-

Три линии дискуссий Лейбница с Локком 153

ние этого философского учения: “Нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах, за исключением самого разума” [Там же, с. 111].

Г.В. Лейбниц: Мне укажут на принятую среди философов аксиому, что нет ничего в душе, чего не было бы раньше в чувствах. Однако отсюда нужно исключить самое душу и ее свойства… Но душа заключает в себе бытие, субстанцию, единое, тождественное, причину, восприятие, рассуждение и множество других понятий, которых не могут дать чувства [Там же].

А.: А вот еще одна грань этой критики сенсуализма Лок-ка. Лейбниц затрагивает проблему человеческих способностей, которые различны у разных людей, и видит источник этого различия в изначальной индивидуальности души.

Г.В. Лейбниц: Всегда существует некоторое конкретное предрасположение к действию, и притом предпочтительно к такому-то действию, анек иному. И кроме предрасположения существует известная тенденция к действию и даже одновременно бесконечное множество тенденций у каждого субъекта; и тенденции эти дают всегда некоторый результат… [Там же, с. ПО].

А.: Лейбниц использует в этом смысле сравнение души с полотном (экраном) в темной комнате, который может принимать изображения извне, но это полотно имеет некие складки как некоторые врожденные особенности души. В дальнейшем развитии психологии мы будем практически всегда находить эти две тенденции в понимании человеческих способностей: одни авторы будут, подобно Локку, считать, что можно научить всему практически любого здорового человека, то есть, образно говоря, они будут считать главным условием развития психики внешние условия, другие же авторы, подобно Лейбницу, будут считать, что существуют некие внутренние условия, которые могут облегчать или затруднять действие внешних факторов (и под этими внутренними условиями понимать способности, задатки, врожденные знания и прочее). Подобный спор будет происходить в XVIII веке между французскими философами Гельвецием и Дидро, а в XX веке — между известными представителями двух “деятельно-стных школ” — Леонтьевым и Рубинштейном. Второй предмет спора между этими философами — роль активности души в восприятии воздействий внешнего мира. Это положение тесно связано с толкованием души как одного из видов монад.

Диалог 3. Я мыслю, следовательно, существую С: А что такое монада?

А.: Монадология Лейбница — очень сложное построение, но если в двух словах, то Лейбниц был против понимания мира как системы, где имеют место лишь количественные изменения, он считал мир системой разнокачественных объектов, которым присущи свои уникальные свойства. В мире нет двух капель воды, похожих друг на друга. Поэтому Лейбниц говорит не об одной или двух субстанциях, которые производят вещи, меняясь лишь количественно, в мире наблюдается “множественность субстанций”. Фактически в основании каждой вещи лежит своя субстанция, которую он и называет монадой. С: Какое-то невероятное усложнение природы вещей…

А:Ая вижу в монадологии Лейбница стремление объяснить разнокачественность явлений, отказ от каких-либо редукционистских установок, которые будут впоследствии так распространены в психологии, когда психика будет сводиться к физиологическим процессам, а физиология будет пониматься тоже грубо механистически… Монада есть как бы “внутренний закон” того или иного предмета (который отличен от закона функционирования другого предмета)…

Г.В. Лейбниц: Каждая монада необходимо должна быть отлична от другой. Ибо никогда не бывает в природе двух существ, которые были бы совершенно одно как другое и в которых нельзя было бы найти различия внутреннего или же основанного на внутреннем определении…

Естественные изменения монад исходят из внутреннего принципа, так как внешняя причина не может иметь влияния внутри монады [34, с. 414].