13 диалогов о психологии

С: Посмотри, Кондильяк подчеркивает роль опыта в развитии и даже самом возникновении психических процессов, и это, конечно же, было вполне в духе той эпохи: люди равны по своим способностям, их различия определяются только различиями в опыте. А Ламетри ведь говорит нечто другое: он учитывает роль врожденной организации нервной системы и тем самым как бы предполагает известное неравенство людей по их психическим свойствам. А.: Да, у Ламетри есть такой акцент на рассмотрение “природной” (в данном случае врожденной) компоненты психической деятельности, хотя он, конечно же, говорит о необходимости и специального воспитания человека, чтобы он стал не только в возможности, ноив действительности человеком. Но ты подметил интересную особенность французской эмпирической психологии сознания: в ней действительно ставятся новые проблемы, отсутствовавшие в рассмотренной нами ранее английской ассоциативной психологии: например, человеческих способностей и роли в их развитии природных задатков, с одной стороны, и воспитания, с другой. Известный спор по этому поводу был между французскими философами XVIII века Клодом Адрианом Гельвецием и Дени Дидро. Воспроизведем же этот спор, пользуясь полемической работой Дидро «Последовательное опровержение книги Гельвеция “О человеке”» [25] и частично работой Гельвеция “Об уме” [26].

Гельвеций был горячим сторонником представления о природном равенстве людей, пытаясь доказать это рядом фактов. Дидро возражает ему. Дискуссия Гельвеция и Дидро о соотношении “внутренней организации” и “внешних условий” психического развития

Гельвеций: Видя огромное умственное неравенство людей, приходится, прежде всего, признать, что умы столь же

различны, как и тела… Но это рассуждение основывается только на аналогии [26, с. 626].

Очевидное неравенство междуумамиразличныхлюдей нельзя считать доказательством их неравной способности кумственномуразвитию… Что такоеум сам по себе? Способность подмечать сходства иразличия, соответствия и несоответствия между различными предметами [25, с. 354, 394].

Дидро: Но прирожденна ли эта способность, или же она приобретена?

Гельвеций: Прирожденна.

Дидро: И что же, она одинакова у всех людей?

Гельвеций: У всех нормально организованных людей.

Дидро: А что лежит в основе ее?

Гельвеций: Физическая чувствительность.

Дидро: А что можно сказать о чувствительности?

Гельвеций: Это способность, действие которой меняется лишь под влиянием воспитания, случайностей и интереса [25, с. 394].

А.: Итак, здесь Гельвеций (точнее, излагающий его взгляды Дидро) указывает на три фактора, которые приводят к неравенству умов при исходном равенстве природных способностей человека. Далее мы рассмотрим их подробнее.

Дидро: А разве организация, если только она не чудовищно извращена, не играет здесь никакой роли? Гельвеций: Никакой.

Дидро: В чем же вы видите разницу между человеком и животным? Гельвеций: В организации…

Дидро: И вы не замечаете всей вашей непоследовательности? Гельвеций: Какой еще непоследовательности?

Дидро: Вы сводите различие между двумя крайними звеньями животной цепи — человеком и животным — к различию организации и пользуетесь той же причиной, чтобы объяснить разницу между собаками, но отвергаете ее, когда речь заходит о различии между людьми по таким признакам, как интеллект, проницательность и ум… [25, с. 394-395]. А.: Итак, даже чисто логически, если различие между двумя животными по их психическим функциям объясняется разницей их нервной организации, то почему не предположить это по отношению к людям, которые есть звено в цепи живых организмов?

198 Диалог 4. “Ментальная механика” или “ментальная химия”?

Гельвеций: Ярассматривалум, дарование и добродетель как продукт воспитания [25, с.

343].

Дидро: Представьте себе пятьсот новорожденных младенцев; вам доверяют воспитывать их по вашему усмотрению. Скажите же, скольких из них вы сделаете гениями? Отчего бы не все пятьсот? Подумайте хорошенько над своими ответами, и вы убедитесь, что в конечном счете они приведут вас к различию организации, этому первичному источнику лености, легкомыслия, упрямства и прочих пороков или страстей… У князя Голицына двое детей: добрый, кроткий и простодушный мальчик и лукавая, хитрая девочка, всегда добивающаяся своего окольными путями. Их мать в отчаянии от этого. Чего только она не делала, чтобы приучить свою дочь к откровенности, и все безуспешно. Откуда это различие между двумя детьми, едва достигшими четырехлетнего возраста, которых одинаково воспитывали и опекали их родители? Исправится Мими или не исправится, никогда ее брат Дмитрий не сумеет лавировать среди придворных интриг, как она. Урок воспитателя никогда не сравнится с уроком природы [25, с. 345, 375].