13 диалогов о психологии

А.: Ты не учитываешь, что психология к этому времени прошла уже определенный путь своего развития в рамках эмпирической традиции. И для многих авторов, пишущих на психологические темы, стало очевидным, что на этом пути психология кое-что и порастеряла, поскольку это “кое-что” не могло быть объяснено в схемах классической эмпирической психологии сознания… Этим “кое-что” были, например, человеческие ценности, установки, диспозиции, которые могут актуально и не осознаваться, но определяют собой протекание сознательных психических процессов. Да и проблема способностей, о которой мы начали говорить в прошлый раз, не вписывалась в классические схемы эмпирической психологии сознания. Как бы то ни было, Лопатин, несмотря на определенные разногласия с другими пси-

206

Диалог 5. Познай самого себя

хологами относительно предмета психологии, тоже в целом разделял позиции интроспекционизма. Стоит ли за явлениями сознания душа или не стоит, в любом случае никакого доступа в душевный мир, кроме интроспекции, не существует. Л.М. Лопатин: Мы все познаем сквозь призму нашего духа, но то, что совершается в самом духе, мы познаем без всякой посредствующей призмы. В противоположность явлениям физической природы, явления сознательной душевной жизни (а, как увидим, только они являются прямым предметом психологического изучения) сознаются нами, как они есть. Это положение настолько очевидно, что едва ли нуждается в доказательствах [5, с. 9-10]. А.: Перебью уважаемого классика. “Очевидность” — понятие очень растяжимое, безумцу тоже очевиден его бред, как говорил Модели… С: А это кто?

А.: Один английский психиатр конца XIX — начала XX века, ярый противник метода интроспекции… Но о нем поговорим позже. Послушаем дальше. Л.М. Лопатин: Ведь состояние сознания настолько лишь и есть состояние сознания, насколько оно сознается. Что я ощущаю и как ощущаю, то и есть мое ощущение, а чего я не ошущаю, то, очевидно, и не принадлежит к ощущению как таковому. Чего я действительно желаю, то только и есть мое желание; что я в самом себе чувствую, то и есть мое чувство. Это истины тождественные; предполагать здесь какие-нибудь посредствующие призмы совсем не имеет смысла. А между тем из этого вытекает чрезвычайно [важный] вывод: свою душевную жизнь мы знаем в ее настоящей, прямой действительности, без всяких посредств; в нашем непосредственном, внутреннем переживании нам открывается как бы клочок некоторой действительности, как она есть сама в себе, а не только в кажущемся и подлежащем сомнению явлении чего-то другого, как является нам сплошь вся внешняя действительность. В сфере непосредственных данных сознания нет уже различия между объективным и субъективным, реальным и кажущимся, здесь все есть, как кажется, и даже именно потому, что оно кажется: ведь когда что-нибудь кажется, это и есть вполне реальный факт нашей внутренней душевной жизни. Таким образом, наш внутренний мир есть единственная точка, в которой бесспорно подлинная дей-

Определение понятия “интроспективная психология” 207

ствительность раскрыта для нашего поямого усмотрения [5,с. 10-11]. А.: Посмотри, Лопатин чуть ли не дословно повторяет Декарта… С: По-моему, вполне разумно. А.: Послушаем теперь Челпанова.

Г.И. Челпанов: Исследование того, что воспринимается при помощи органов чувств, есть предмет естествознания в широком смысле этого слова, а исследование того, что мы не можем воспринять при помощи внешних органов чувств и тем не менее, однако, воспринимаем, есть предмет психологии. Таким образом, для нашего познания существуют два мира: мир психический и мир физический. Для познания мира психического существует метод самонаблюдения, или так называемый внутренний опыт, для познания мира физического существует метод внешнего наблюдения, или так называемый внешний опыт. Метод самонаблюдения иначе называется методом субъективным. Метод наблюдения над физическим миром называется методом объективным [6, с. 87]. С: А здесь Челпанов во многом повторяет Джона Лок-ка…

А.: Молодец! Да, Локк определял психологию как науку о внутреннем опыте. Потом Вильгельм Вундт скажет, что все науки имеют дело с одним опытом, и изменит определение предмета психологии.