13 диалогов о психологии

А.: Верно. Это был Эмпедокл. Про него ходят легенды такого рода. Желая, чтобы соотечественники считали его богом, он якобы прыгнул в жерло вулкана Этны. Узнали об этом позже, когда из кратера вулкана выбросило его башмак (См. [4, с. 333-334]). Но про Эмпедокла рассказывают и другое. Когда однажды на город обрушился ураган, он ослабил ветры благодаря тому, что окружил город ослиными шкурами (См. [Там же, с. 335]). В другой раз он очистил воды зараженной реки за счет вод двух соседних рек, и мор прекратился. За это, собственно, соотечественники и стали считать его богом. Для нас, психологов, особенно интересно, естественно, учение Эмпедокла о душе. Во-первых, Эмпедокл считал, что душа локализована не в голове или грудной клетке, а в крови (См. [4, с. 361]). Во-вторых, он не видит различия между душой и умом (нусом, разумом, интеллектом), которое будет проведено впоследствии, и поэтому считает, как отмечают его комментаторы, что и у растений, и у животных тоже имеется ум и понимание (См. [4, с. 386, 394]). В-третьих, Эмпедокл много внимания уделяет изучению механизмов чувственного познания. Основной принцип Эмпедокла — “подобное познается подобным”. Вот что говорит об учении Эмпедокла позднейший комментатор его текстов Теофраст. Теофраст: Эмпедокл обо всех ощущениях полагает одинаково, а именно: он утверждает, что ощущение происходит благодаря подогнанности [прилаженности] [объектов ощущения] к порам каждого [органа чувств]. Потому-то одни [из органов чувств] и не могут различить объекты других, так как у одних поры слишком широки, у других слишком узки

Представления о душе в демократической философии 61

по сравнению с воспринимаемым объектом, так что одни объекты проникают [в поры] с легкостью, не задевая их, а другие вовсе не могут войти [Там же, с. 373]. А.: Удовольствие возникает в случае встречи с “подобным” объектом, неудовольствие — когда нечто действует на неподобное ему. Интересно, что исследуя строение уха, Эмпедокл, как считается, открыл ушной лабиринт (См. [5, с. 30]). И вот при таком вполне материалистическом воззрении на душу у Эмпедокла встречаются совершенно иные, с нашей точки зрения, даже противоположные этим идеи. Не случайно он был одно время членом Пифагорейского союза. Вполне в духе учения пифагорейцев Эмпедокл неоднократно говорит о метемпсихозе, вспоминая, как и Пифагор, свои прошлые жизни, говорит о том, что “души мудрых становятся богами” [4, с. 412], иные души в земной жизни несут наказание за убийство, вкушение плоти и каннибализм, а тело Эмпедокл называет “землей, в которую облачен человек”, то есть своего рода темницей. Сам же Эмпедокл не видел в этом никакого противоречия, полагая, видимо, что оба рассмотренные выше учения просто относятся к разным областям (См. [5, с. 30]). И действительно, в последующем эти две разные области идей будут разрабатываться философами двух противоположных направлений: представители материалистических учений будут все свое внимание уделять прежде всего натурфилософским вопросам и стремиться к естественному объяснению свойств души, идеалисты же, справедливо полагая, что морально-этические нормы поведения человека вряд ли могут быть объяснены натурфилософскими построениями, все свое внимание будут уделять обоснованию неестественного — или сверхъестественного — происхождения этих норм. Это особенно отчетливо обнаружится, когда мы будем говорить о противостоянии величайших философов Древней Греции Демокрита и Платона, которые творили уже в так называемую эпоху классики (V—IV века до нашей эры). С: Я чувствую, мы до них не доберемся.

А.: Осталось всего ничего: из досократиков мы поговорим еще об Анаксагоре. По легендам, Анаксагор был первым профессиональным ученым, целиком посвятившим себя науке, в отличие от других философов, которые были поэтами, государственными деятелями, то есть наука не была их единственным занятием (См. [7, с. 20]). В молодости он любил

62 Диалог 2. Первая научная гипотеза древнего человека

наблюдать за небесными явлениями с вершины мыса, и когда его однажды спросили: “Для чего следует родиться на свет?”, Анаксагор, почти как две тысячи с лишним лет спустя Иммануил Кант, ответил: “Чтобы созерцать небо и устройство всего космоса” [Там же, с. 15]. Вот что о нем сообщают исследователи и комментаторы его творчества. Диоген Лаэртий: Он отличался не только знатностью рода и богатством, но и высокомудрием, поскольку отказался от наследственного имения в пользу родственников… Страдавшему от того, что умирает на чужбине, он сказал: “Спуск в Аид отовсюду одинаков”… Поговаривали, что он враждебно относился к Демокриту после того, как ему не удалось войти в круг его собеседников. Наконец он уехал в Лампсак, где и умер. На вопрос городских властей, какое его желание исполнить, он ответил: “Пусть в месяц моей смерти детей ежегодно отпускают на каникулы”, — и обычай этот соблюдается по сей день [4, с. 505­507].