13 диалогов о психологии

эволюции. Очевидно, можно говорить и о качественном развитии этого образа мира и возникновении совершенно иных образов мира на протяжении жизни индивида. Впрочем, даже на столь ранних стадиях онтогенетического развития можно говорить о предметной психической деятельности (ориентирующей младенца или даже плод в его мире) и непредметной физиологической деятельности его нервной системы и других органов. Однако здесь мы сталкиваемся еще с одной проблемой — разных критериев психического, причем уже внутри деятель-ностного подхода. Но мы с тобой ведь уже говорили об этом. Гальперин сужает объем понятия психического до индивидуально-неповторимой реакции субъекта на абиотические стимулы. Если мы имеем какую-либо врожденную реакцию — пусть даже и на абиотический стимул — мы не можем назвать отражение этого стимула психическим отражением, поскольку это “автоматическая реакция”… Явное противоречие с положением Леонтьева, который считал психическим любую реакцию на абиотический стимул [37].

Как бы то ни было, в деятельностном подходе в целом четко противопоставляются

предметные психические и непредметные физиологические формы отражения.

С: Почему же ты недавно заявлял, что разведение Гальпериным двух типов отражения

индивидом мира и двух соответствующих уровней регуляции поведения неправомерно?

А.: Я говорил лишь о неправомерности использования здесь терминов “физиологический

уровень” и “психический уровень”.

С: Почему?

А.: Потому что такая позиция, справедливо отвергая любой вариант физиологического редукционизма, как бы вообще отказывает телесному индивиду в статусе носителя сознания. Признавая всю “искусственность” (в смысле Выготского) сознания, несводимость и невыводимость его из “собственных” физиологических процессов нервной системы индивида, нельзя, на мой взгляд, считать психику деятельностью, “надстраивающейся” над физиологической. Мне представляется, что в онтологическом смысле нет никакой “дополнительной” психической деятельности, носителем которой является какой-то иной субстрат, чем телесный индивид со всей его физиологией, физикой, химией, со всеми видами его деятельности, пусть социальными по происхож­дению, но “обеспечиваемыми” физиологическими процессами.

С: Но ведь ты только что говорил о несводимости психической деятельности к

физиологической.

А.: Аяине свожу психическое к физиологическому. С: Как же понять твое утверждение?

Решение психофизиологической проблемы как “антиномии-проблемы” А.: Я призываю рассмотреть решение психофизиологической проблемы в виде так называемой антиномии-проблемы (этот термин использует ряд отечественных философов): психическая деятельность и тождественна (в указанном смысле) физиологической, и не сводится к ней. Помнится, ты сам пришел к аналогичной формулировке, когда мы говорили о Спинозе.

С: Но тогда эта мысль показалась мне абсурдной.

А.: На самом деле ты столкнулся с диалектическим противоречием. Я покажу тебе “работу”

этого противоречия на иных примерах.

Знаешь ли ты, что такое товар?

С: Это предмет, который предназначен для продажи.

А.: “Записано” ли в веществе этого предмета, что он является товаром? Очевидно, нет. Ведь свойство предмета “быть товаром” может вдруг и исчезнуть, если владелец этого предмета решит его не продавать. С: Верно.

А.: Но сам предмет от этого не изменится. Значит, свойство предмета “быть товаром” приобретается им лишь в определенной системе общественных отношений, где есть товарное производство. Но одновременно этот предмет обладает и определенными физическими свойствами. Вообще говоря, без этих физических свойств предмет не стал бы и товаром. Но разве сводится свойство “быть товаром” к совокупности физических характеристик предмета?

С: Ясно, не сводится. Но к чему ты мне это говоришь?

А.: К тому, что психическая деятельность и физиологическая реальность соотносятся друг с другом так же, как стоимость товара с его физическими свойствами. Приведу еще

Диалог 12. Величайшая из мировых загадок

один пример: что такое труд? Труд есть деятельность “телесного индивида”, затраты его нервной энергии, работа его мышц и так далее. Но разве трудовая деятельность сводится к этой мышечной работе, разве ею исчерпывается смысл труда? Нет, он — в создании продуктов труда, общественного богатства. Вот почему я говорю про психическую деятельность, что она просто невозможна без физиологической, но в то же время и не сводится к ней.

С: Тогда, выходит, обе эти стороны можно поручить разным наукам? А.: Так оно и должно, на мой взгляд, быть. “Физиологическую” сторону психической деятельности должны изучать психофизиология, нейропсихология, собственно физиология (например, “физиология активности” Бернштейна). Психология же должна изучать ориентировочную функцию психического (то есть психику в ее сущностных характеристиках), а не ее физиологический субстрат. Так, собственно, и определяет предмет психологии Гальперин.