13 диалогов о психологии

С: Знаете, я уже накупил кучу практических руководств по психотерапии. Но с живым человеком беседы намного эффективнее, тем более, что Вы это все проходили. А.: А что это за руководства по психотерапии, о которых Вы говорите? С: Ну, это тексты по гештальт-терапии, бахивиральной терапии… А.: Наверное, бихевиоральной?

С: Да-да, мне так трудно еще запомнить все эти названия… А.: Боюсь, я разочарую Вас. Я считаю, что нельзя заниматься практикой без предварительного знакомства с философией этой практики, то есть без определенной теоретической и даже исторической подготовки.

22 Диалог 1. Нет ничего практичнее, чем хорошая теория

Зачем теория и история психологии психологам-практикам

С: Неужели есть смысл в изучении древних авторов сейчас, когда психология так требуется в практической жизни? Разве знакомы им проблемы нашего бурного времени? И потом, ведь тогда не было такой психотерапии… Да и труды так называемых теоретиков — многое ли могут они сказать сердцу и уму практика, который находится в самой гуще жизни? А.: Во-первых, перейдем на “ты”. А во-вторых, я не говорил тебе, что меня интересуют только древние авторы или теории сами по себе. Просто любая психотерапевтическая практика всегда опирается на какую-либо философию человека, которая, кстати говоря, вырабатывалась, может быть, и вне данной конкретной психотерапии, да и задолго до нее. А что касается, как ты говоришь, “древних авторов”, то их произведения иной раз гораздо более современны, нежели многие современные работы… Впрочем, ты хотел бы познакомиться с практическими приемами психотерапевтов? У тебя сейчас есть время и желание немного поработать? С: Конечно, есть.

А.: Изволь, я познакомлю тебя с фрагментами работы одного психотерапевта, по-видимому, неизвестного тебе… Не буду пока называть его имени: пусть это будет некто Неизвестный. Он, скажем так, занимался, в частности, психотерапией при соматических заболеваниях. Не удивляйся особенностям стиля: книга его написана в форме писем к другу, который постоянно страдал простудами и очень от этого мучился: впадал в депрессию, ощущал сильные головные боли, да и вообще вечно у него что-то болело… С: Ипохондрик, короче говоря…

А.: Смотри, какие слова ты уже знаешь! Ну, тогда слушай.

Неизвестный: Тебя замучили частые насморки и простуды, которые всегда идут вслед за долгими, неотвязными насморками… Во всякой болезни тяжелы три вещи: страх смерти, боль в теле, отказ от наслаждений. О смерти мы говорили довольно, добавлю только одно: страх этот — не перед болезнью, а перед природой… Умрешь ты не потому, что хвораешь, а потому что живешь. Та же участь ждет и выздоровевшего: исцелившись, ты ушел не от смерти, а от нездоровья.

Зачем теория и история психологии психологам-практикам 23

Перейдем к другой неприятности, присущей именно болезни: она приносит тяжкие боли. Но и они терпимы, потому что перемежаются. Ведь боль, достигнув наибольшей остроты, кончается. Никто не может страдать и сильно, и долго: любящая природа устроила все так, что сделала боль либо переносимой, либо краткой… Тем и можно утешаться при нестерпимой боли, что ты непременно перестанешь ее чувствовать, если сначала почувствуешь слишком сильно… “Но ведь тяжело лишиться привычных наслаждений, отказываться от пищи, терпеть голод и жажду…” - Воздержность тяжела на первых порах. Потом желания гаснут, по мере того как устает и слабеет то, посредством чего мы желаем… А обходиться без того, чего больше не хочется, ничуть не горько… Так не утяжеляй же свои несчастия и не отягощай себя жалобами. Боль легка, если к ней ничего не прибавит мнение; а если ты еще будешь себя подбадривать и твердить: “ничего не болит”, или “боль пустяковая, крепись, сейчас все пройдет”, — от самих этих мыслей тебе станет легче. Все зависит от мнения; на него оглядываются не только честолюбие, и жажда роскоши, и скупость: наша боль сообразуется с мнением. Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным…

А.: Что ты скажешь на это?

С: Что-то очень похожее на гештальт-терапию Джона Энрайта, о которой я только вчера читал. Признаюсь тебе, это пока единственный текст по психотерапии, с которым я знаком. Я говорю о его книге “Гештальт, ведущий к просветлению” [18]. Вот очень похожее место. Джон Энрайт пишет, что наиболее глубокая из фраз, которую он слышал от Фрица Перлза, звучит следующим образом: “Боль - это мнение” [18, с. 123]. Ты, конечно, знаешь, что Фриц Перлз — это основатель гештальт-терапии… А.: Продолжай.

С: И здесь Энрайт приводит следующий пример. Один маленький мальчик, шедший куда-то с мамой, споткнулся, ушиб колено и заплакал. Да, ему было больно, но в его плаче были и другие “оттенки”: “Пусть мама меня пожалеет, ведь она так торопила меня, и пусть почувствует себя виноватой”. Точно такой же маленький мальчик бежал за мальчишками постарше и тоже споткнулся и упал. Но хныкать не стал: потер колено, хотя чувствовал такую же боль, и побежал за мальчишками. Ведь он подумал: если он будет

■

24 Диалог 1. Нет ничего практичнее, чем хорошая теория