13 дверей, за каждой волки

Здесь все по-прежнему. Ада либо делает вид, что не понимает ни слова из того, что я говорю, либо ведет себя так, словно я произношу гадости, каких она в жизни не слышала. Я уже писал, что она ужасно готовит? (Однажды она полила спагетти кетчупом. Папа чуть со стула не упал.) Девочки по-прежнему страшно избалованы, но стали меньше капризничать, потому что папа рассердился на младшую и отлупил ее за то, что она распускает язык. Я не сторонник побоев, но не могу сказать, что она не заслужила. Мальчики, как всегда, ужасны. Стараюсь держаться подальше от всех, а все – от меня. Подарков здесь не дождешься, кроме тех, что я покупаю сам. Не то чтобы я жаловался. Неплохо иметь работу, неплохо иметь в кармане немного мелочи, так что я могу делать что хочется (большую часть времени.) И уж, конечно, хорошо, что следом не ходят монашки, готовые дать подзатыльник за любой пустяк.

Но я скучаю по Чикаго. Скучаю по его запаху. Веришь ли, скучаю даже по этому дурацкому приюту, по двору с желтой линией посередине и по стуку дождя в окна. Денвер неплох, но в нем живешь, словно на другой планете, с этими чудны`ми горами повсюду. Я все время как на иголках. Слежу за новостями в газетах и знаю, что война затянется. Я подумал, что мне скоро исполнится восемнадцать, так почему бы не завербоваться уже сейчас? Зачем тянуть резину? Я спрашивал папу, но он сказал «нет». Веришь? Я – и «нет». Я спросил, почему «нет», а он не смог назвать вескую причину. Наконец просто сказал, что это опасно. Ты слышала, Фрэнки? Война опасна. Прямо газетный заголовок!

В общем, Ада зачем-то меня зовет, так что пора закругляться. Не вешай нос и не суй его куда не следует.

Люблю,

Вито

Фрэнки отвернулась от витрины. Остальные девочки толпились то возле одного прилавка, то возле другого, хотя посещали эту кондитерскую миллион раз. Ничего нового здесь не появлялось, но в том, чтобы приходить сюда и видеть то же, что и в прошлый раз, было что-то заманчивое, что-то безопасное. Никогда не бывает, что ты заходишь за сестрой Берт в кондитерскую, а там кондитер продает вместо конфет платья. Или мебель. Или автомобили. Кроме того, девочки знали, что вернутся в «Хранителей» и будут смотреть кино. Иногда показывали неплохое: «Филадельфийскую историю», или «Фантазию» со страшным дьяволом, поднимающимся из-за горы, или что-нибудь гламурное и скандальное с Гретой Гарбо или Хеди Ламарр (если фильм выбирала сестра Берт). Иногда фильм был старым или скучным, но это не имело значения. Ты знаешь, что происходит, знаешь, что будет дальше. В отличие от Вито, ты не сбит с толку и не сидишь как на иголках.

Фрэнки обернулась, чтобы выглянуть на улицу, и увидела, что Стелла и еще одна девочка незаметно улизнули из кондитерской. Они перешли через улицу и болтали с моряками. Стелла схватилась обеими руками за предплечье одного парня, высокого и рыжеволосого. Похоже, он не возражал. Сняв с себя маленькую матросскую фуражку, он напялил ее на голову Стеллы. Где она набралась такой смелости? Хотя она всегда была так полна собой, всем рассказывала о том, какая она хорошенькая и насколько лучше других, так почему бы ей не быть смелой с моряками?

– Что ты делаешь?

Лоретта и Гекль подошли к окну. Фрэнки показала на Стеллу и моряков.

– Посмотрите на нее, – сказала Лоретта, когда Стелла пощупала бицепс моряка. – Ведет себя как дешевка.