13 дверей, за каждой волки

– Но… – начала Тони, однако Фрэнки ткнула ее локтем так сильно, что та упала на витрину мясной лавки. За ее спиной завертелись сосиски.

Послание до нее дошло.

– Простите, сестра, – промолвила Тони.

– И? – поинтересовалась монахиня.

– Постараемся держать рты на замке, – заверила Фрэнки.

– Хорошенько постарайтесь, – сказала сестра Берт. – От этой жары у меня разболелась голова.

Она развернулась и повела нас к кондитерской.

– Она не должна была так рассердиться, – пробормотала Тони, потирая ребра. – Мы просто разговаривали.

Лоретта, до сих пор молчавшая, произнесла:

– Она не рассердилась. Если бы рассердилась, то угрожала бы позвать президента Рузбельта.

– Президента Рузвельта, – поправила Тони самым противным тоном.

– Нет, – ответила Лоретта, – президента Рузбельта[11]. И этим ремнем она бы вас отхлестала, если бы правда рассердилась.

Тони разинула рот.

– Но все девчонки говорили, что сестра Берт не бьет людей.

– Может, ты станешь первой, – предположила Фрэнки.

Тони нахмурилась и прошла вперед, поравнявшись со Стеллой, своей новой лучшей подружкой. Теперь это был союз, заключенный на Небесах. Мысли Фрэнки перескочили на союзы, заключенные на Небесах, а потом – на Сэма, отчего ее коленки стали как резиновые и начали подгибаться.

– Эй, Лоретта!

– Что?

– Ты во всем признаешься?

– Что ты имеешь в виду?

– Когда приходишь на исповедь, ты во всем сознаешься?

Лоретта прикусила губу.

– Положено во всем.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Чаще всего да. Но иногда – нет. – Она слегка порозовела. – Некоторые вещи слишком смущают. Но в таком случае я признаюсь лично Господу по ночам. И тогда читаю «Аве, Мария» и «Отче наш» напрямую Господу. Это считается, как думаешь?

– Думаю, да.

Фрэнки хотела спросить, что так сильно ее смущает, чтобы об этом говорить, но решила, что если Лоретта не рассказывает отцу Полу, то подруге тоже не скажет.

– А откуда ты знаешь, сколько раз читать «Аве, Мария»?

– Отец никогда не назначает мне больше десяти, поэтому я обычно на всякий случай читаю пятьдесят раз.

– Пятьдесят?!

Теперь Фрэнки в самом деле захотелось знать, о чем думает Лоретта. Может, есть человек, на которого она положила глаз, человек, от одного вида которого ее бросает в дрожь. Так оно и было. И Лоретта тоже не могла признаться в этом на исповеди.

– Девочки! – позвала сестра Берт, поджидавшая с остальными на углу. – Что вы там застряли? Не отставайте.

Фрэнки и Лоретта побежали догонять группу, но пришлось подождать, пока пройдет трамвай. В присутствии других Фрэнки не хотела продолжать расспросы об исповеди, но больше говорить было не о чем, поэтому она молчала. Ходить с Лореттой хорошо тем, что с ней можно просто молчать. Некоторые девочки трещали без умолку: то ли не выносили тишины, то ли просто не хотели оставаться наедине с самими собой. Фрэнки любила поговорить, но и молчать тоже любила – особенно в такой теплый день, когда в воздухе пахло дождем. Лоретта была такой же. Пока она на ходу заглядывала в витрины, любуясь обувью и платьями, Фрэнки читала плакаты, наклеенные на некоторые двери и стены.

«Покупайте облигации военного займа!» Прекрасно, но у Фрэнки не было денег вообще ни на какую покупку. И она не знала точно, что такое облигации.

«Книги – оружие в войне идей!» Она знала, что идет война, но не думала, что в ней есть какие-то идеи. Разве только идея, что бомбить людей – очень плохо.

«Защити свою страну. Запишись в армию».

На последнем плакате Дядюшка Сэм закатывал рукава, демонстрируя огромные мускулы. Оглядевшись, Фрэнки увидела толпу моряков, прогуливавшихся в своей чудно`й униформе с широкими штанами. Но все они казались слишком юными, даже моложе Вито, чтобы иметь такие большие мускулы, как у Дядюшки Сэма на плакате. Заметив девушек, они принялись пихать друг друга. Стелла захихикала и помахала одному из них. Моряки отшатнулись.

Сестра Берт завела их в кондитерскую, потому что у двух девочек имелось немного денег, которые им дали родственники. У Фрэнки не было ни цента, но ей нравились ароматы кондитерской и радующие глаз цвета сладостей. Несмотря на войну, здесь стояли баночки с лакричными палочками, леденцы, тянучки и карамельки, хотя и не так много, как раньше. Фрэнки понятия не имела, как кондитерская умудряется готовить конфеты с сахаром, который выдается по карточкам, но предполагала, что хозяину разрешено закупать больше сахара, чем остальным людям.

Лоретта с Гекль мечтательно рассматривали сладости, а Фрэнки подошла к оконной витрине. Там стояли хорошенькие белые коробочки, перевязанные бантиками. Но если присмотреться, было видно, что коробочки и бантики покрыты пылью и в них нет сладостей, потому что у окна слишком жарко. Фрэнки потянула воротник и подумала, тепло ли в Колорадо. Вито в последнем письме об этом не говорил.

Дорогая Фрэнки,