«13-й апостол» Византии и Крестовые походы

о своей воле, наверняка лишились бы жизни, если бы не заступничество понтифика[178]. Пользуясь случаем, Гильдебранд тут же заявил, что король сам сверг себя с престола (!) собственным еретичеством, а попутно отправил послание ко всем епископам Германии. Оно чрезвычайно интересно и потому приведем его основные тезисы наиболее полно.

«Узнайте, любезные братия, новую и неслыханную до сих пор дерзость; послушайте гласа о безумном посягательстве и наглости еретиков, которые поносят имя Господа в имени Петра. Уведайте гордыню, которая поднимает голову свою для нанесения позора и оскорбления святому Апостольскому престолу; узнайте то, чего не слыхали и не видали ваши отцы, чего не терпела Церковь ни от язычников, ни от еретиков. Какую глубокую скорбь вы должны чувствовать по поводу оскорбления, нанесенного князю апостолов. Во имя Всемогущего Бога Отца, Сына и Святого Духа отказываю я королю Генриху, сыну императора Генриха, восставшему с неслыханной дерзостью на Церковь, отказываю в господстве над соединенным государством Германии и Италии и разрешаю всех христиан от присяги, которую они давали или будут давать Генриху, и запрещаю служить ему как королю. Ибо справедливость требует, чтобы тот, кто бесчестит Церковь, сам лишился Церкви»[179].

Неслыханное дело – папа не только отлучил короля от Церкви, предав церковному проклятию, но и признал того не сущим в своем сане. Иными словами, отказал ему в достоинстве короля. Для того времени это было равносильно тому, как официально женщину признать мужчиной, а мужчине отказать в его природном качестве. Да, королем можно было стать по Божьему произволению. Но королем нельзя было прекратить быть, поскольку сама его природа и кровь отличны от всех других людей – так считалось в то время.

Позднее эта идея была выражена в виде настоящей политикоправовой и религиозной доктрины, суть которой сводилась к тому, что природное тело короля, как человека, неразрывно соединено с его политическим статусом («политическим телом»). «Он имеет природное тело, украшенное и облеченное королевским достоинством и саном; но у него нет природного тела самого по себе, отделенного и отграниченного от королевского служения и достоинства, а есть природное тело и тело политическое в нераздельности, и два сии тела соединены в одном человеке и составляют единое тело»[180]. Как несложно понять, в этой связи лишение короля его статуса, «политического тела», автоматически преполагало, что и природное его тело мертво. Итак, папа убил короля? Но именно этот безумный вывод получается из первых силлогизмов.

Без всякого сомнения, высший свет всколыхнулся от неожиданной, безумной вести. Многие епископы и даже маркграфиня Матильда Тосканская (1046—1115), самая последовательная и могущественная сторонница папства и лично Гильдебранда, были весьма встревожены этим прецедентом и пытались найти компромисс[181].

Маркграфиня представляет собой слишком заметную фигуру

своей эпохи, чтобы обойти ее молчанием. Будучи дочерью маркграфа Бонифация III Тосканского (1027—1052) и сестры императора Генриха II Беатриссы Лотарингской (1037—1076), она внушала такое уважение у современников, что ей приписывали родство с Византийскими императорами. Верная христианка, она основала множество монастырей и щедро одаривала служителей Церкви. Не были обойдены ее вниманием и дворяне, ее вассалы, которым она охотно и часто помогала деньгами.

Став за смертью отца и матери маркграфиней, Матильда дважды выходила замуж, но семейного счастья не обрела. Первый супруг, Готфрид III Горбатый (1069—1076), герцог Нижней Лотарингии, вскоре умер, равно как и их малолетний сын. Второй муж – 18летний Вельф V (1073—1120), будущий герцог Баварии в 1101—1120 гг., женившийся на 43летней Матильде, был тайно влюблен совсем в другую женщину, что, конечно, вполне объяснимо. Неудивительно, что этот брак, заключенный по просьбе Римского папы из политических соображений, был недолог. После развода Матильда возненавидела брачные узы и целиком посвятила себя делам благочестия[182].

Маркграфиня, честная и глубоко верующая женщина, была убеждена, что с укреплением папства и распространением власти Римского епископа на весь мир наступит вожделенное Царство Небесное. И даже родство с королем Генрихом IV не останавливало ее от помощи Гильдебранду и сохранения с ним чрезвычайно доверительных отношений. Но, как видим, даже она заколебалась после получения известия о решении понтифика.

Однако для Григория VII отлучение короля от власти стало наглядным подтверждением старой идеи «папистов» о том, что источником власти всех монархов является Апостольский престол, который единственно на земле вправе решать, кому дается власть в государствах, а у кого она отымается. Впрочем, общее впечатление от этого послание было настолько негативным, что Григорию VII пришлось направить второе послание в Германию, но уже не к епископату, а к сословиям, т.е. ко всему германскому народу.