13-й Император. Мятеж не может кончиться удачей

На протяжении всей войны кавказцы постоянно воевали с кавказцами, пользуясь русскими войсками для сведения личных счетов. То прорусские князья попросят помощи в подавлении крестьянского восстания на своих землях, то перешедший на русскую сторону князь попросит дать войск для разгрома своих врагов. Россия в помощи не отказывала — присылала войска, всячески поддерживая своих союзников-князей, нередко возвращала назад беглых рабов и крестьян, которые переходили на русскую сторону в огромном числе, ища себе защиты и покровительства. Только в 1767 году, едва закончилось строительство Моздокской крепости, десять тысяч горцев просили Екатерину Великую принять их под свою руку, не желая больше подчиняться власти своего князя. Более того, адыги массово записывались на русскую службу и шли в казаки, причем служили верно, на совесть. Этому есть множество свидетельств, но, пожалуй, наиболее красочно их заслуги подчеркнет выдача 750 Георгиевских крестов[23] для мусульман за отличие на Кавказе. Учитывая трудность получения этой всеми уважаемой награды, можно заключить, что одних только горцев-мусульман, не принявших христианство, в русской армии на Кавказе служило очень и очень много. А ведь немало было еще и тех, кто христианство принял.

Горцы сражались с горцами с самого начала Кавказской войны. Так, например, долгое время с русской стороны война шла едва ли не силами одних только терских и кубанских казаков. Я всегда считал, что основу казачьих войск составляли русские беглые крепостные крестьяне и разбойники, оказалось же, что людей со славянскими корнями среди терцев и кубанцев не набиралось и половины, по крайней мере, в начале истории этих казаческих войск Добролюбов, исследуя состав кубанского казачества в конце XVIII века, писал, что оно частично состояло из «1000 душ мужского пола, добровольно вышедших из-за Кубани черкес и татар» и «500 запорожцев, вернувшихся от турецкого султана». Конечно, спустя полвека славянской крови значительно прибавилось, но и черкесов было уж точно немало. Еще одним ярким примером активного участия черкесов на русской стороне являлось то, что при первой обороне русской крепости Моздок наравне с русским гарнизоном всего из 214 человек крепость защищали кабардинцы во главе со своим князем, на земле которого крепость и была поставлена.

Для того чтобы представить начальный размах войны со стороны черкесов, мне пришлось прибегнуть к некоторым расчетам. Благодаря различным источникам стало возможным довольно точно оценить численность одних только народностей (не народов!) адыгской группы в один миллион двести тысяч человек. По признаниям самих черкесов и историков того времени, они могли выставить более чем стотысячную опытную армию. Но, как известно, все познается в сравнении. Когда Советский Союз сражался с фашистской Германией из последних сил, он мобилизировал на войну почти 20 % населения. Следует добавить, что впоследствии Германия поступила так же, поставив под ружье даже несколько больше 20 % своего населения. То есть можно справедливо заключить на этих примерах: когда на весах лежит судьба всей нации, всего народа, в строй встанет каждый пятый. Для одних только черкесских народностей это 240 тысяч воинов. Причем около половины войска составит закаленная в боях конница, которой по достоинству восхищался весь мир. Только терские и кубанские казаки, перенявшие у своих противников все: от лошадей, оружия и манеры езды до головных уборов, могли на равных противостоять черкесским воинам.

Оценить русское войско было намного проще. Совершенно точно известно, что в 1770 году, когда с начала строительства Моздокской крепости прошло семь лет, гарнизон в ней составлял всего две сотни человек, а в 1773-м немногим более двух тысяч. Получается, что одна из самых кровопролитных войн в истории России начинается с атаки силами одного полка против всех сил Кавказа? Это как если бы Наполеон отправил на войну с Российской империей один полк, а Гитлер в июне 41-го выделил против СССР всего лишь одну дивизию. Это просто откровенное презрение к силам противника. Как такое возможно в войне с грозным и могучим врагом, который мог привести под стены крепости сто тысяч опытных и умелых воинов, а в случае нужды довести армию едва ли не до четверти миллиона? Ответ очевиден — никто не собирался воевать со всем Кавказом и уж точно никто не начинал полномасштабной войны.