13-й отдел НКВД

Честно говоря, я никак не мог понять, что он за человек. Для близкого знакомства времени прошло мало, но даже общее впечатление не складывалось. С одной стороны, все предельно ясно. Майор государственной безопасности, начальник отдела, в котором ему приходится сталкиваться с тем, что, скорее всего, нормальному, обычному гражданину в кошмарном сне не приснится. Сложно представить, каково советскому чекисту иметь понимание, всякая потусторонняя дрянь — реальна.

Судя по реакции и поведению Федора, а также по его намёкам, Никита Пахомович — человек жёсткий, назовем это так. С другой стороны, задача Тихонова ясна — найти врага, обезвредить его. Кем бы этот враг не являлся. Это я, в принципе, понимаю. Но отчего-то у меня присутствовала уверенность, не все так просто. Однако, лезть ему под кожу сейчас было и не время, и не место. Да кто бы ещё дал ковыряться.

Первым делом, вернувшись в пределы города, мы действительно заехали к доктору. Им оказался средних лет мужчина, небольшого роста, с тонкой полоской усиков и бородкой "клинышком", которого Тихонов называл Сергеем Поликарповичем. Имена у них, конечно…

Здание, куда нас привез Николай, имело вывеску "Войсковой лазарет" и, похоже, являлось чем-то наподобие ведомственной больницы.

Доктор внимательно осмотрел мою голову. Особенно затылок. Ощупал его по миллиметру, потребовал вращать глазами во все стороны: вверх, вниз, влево, вправо. Я, если честно, на данный момент уже не ощущал ни малейшего дискомфорта. Если бы мне не сказали, будто совсем недавно по той самой голове били подручными средствами, никогда бы ничего подобного не подумал. Но, судя по заверениям Сергея Поликарповича так и было. Он, вздыхая, несколько раз повторил, что негоже лупить советских людей, особенно чекистов, всякими железными предметами, Голова болела и кружилась лишь утром, но, подозреваю, дело там было вовсе не в сотрясении.

Доктор выписал мне лекарства, называл их смешным словом "микстуры" и велел отлежаться хотя бы ещё несколько дней.

Тихонов в ответ заметил, что лежать сейчас точно не время, но рецепт взял лично и пообещал, проследить за здоровьем подчинённого, то есть меня. Просто отец родной, не иначе.

— Имейте ввиду, у человека — травма головы. Может путаться сознание и речь. — За эти слова я был готов пожать доктору руку.

Вот именно. "Путаться сознание и речь" — отличное оправдание для моих странностей, когда таковые будут. А они непременно будут. Пока я в ближайшее время не разберусь в происходящем. Но ещё более перспективный вариант — выяснить, что там дед натворил, исправить ситуацию и свалить обратно в свое время. У меня маньяк по городу бегает и следственный комитет бдит. Единственное, есть мыслишка, покопаться немного в деле этого Мацкевича, выяснив, почему он убил пацанов именно так. Я, конечно, не думаю, будто случаи в современной реальности связаны напрямую с тем, что происходит здесь, но на фоне случившегося со мной, уже ни в чем не уверен.

От здание больницы майор отвёз меня к дому, судя по видневшимся вдалеке башням Кремля, расположенному неподалеку от центра.

Это был тихий двор. В нем отсутствовало лишь то, что обязательно есть в старых пятиэтажках. Заметил сразу же, как только вышел из машины. Про новые современные районы с их высотками не говорю, там отдельная история. Большинство жильцов — молодые, занятые бесконечным зарабатыванием денег, люди. Но вот в старых домах присутствует один неизменный атрибут — бабушки на лавочке. Их здесь не было. Может, потому, что время близилось к вечеру. А может, в эти годы не принято собираться кучками у подъезда, дабы обгадить каких-нибудь соседей.

— Вот. Тут поселил Наталью. Постучи в первое окно рядом со входом. Откроют. И не забывай, о чем мы говорили. Жду от тебя действий. — Майор дал последние указания, а затем кивнул мне, прощаясь.

Правда, не успел отойти от машины, Тихонов окликнул.

— Иван! После чаепития иди домой. Тут неподалеку. Наталья подскажет адрес. Доктор верно сказал. Надо отдохнут. А завтра в бой.

Я помахал, прощаясь. Не орать же на весь двор "есть, товарищ майор", и направился к высоко расположенному от земли окну, о котором говорил Никита Пахомович.

Однако, не успел поднять руку, чтоб стукнуть в стекло, створка распахнулась, а через подоконник перегнулась Лизонька.

— Бабушка говорила, что ты придешь. Даже с временем угадала. Заходи. Открыто.

Не могу сказать, будто лицо блондиночки выражало радость от встречи, но хотя бы не было злости, которую она демонстрировала в хранилище. На том спасибо.

Я двинулся к двери, ведущей в подъезд, но в последнюю минуту, сам не знаю почему, оглянулся. В дальнем углу двора, где сгрудились кусты сирени, стоял человек. В нем, это даже удивительно на фоне всего происходящего, не было ничего странного. Ни клетчатых кепок, ни дурацких вуалек. Котов поблизости тоже не наблюдалось. А вот сердце маятно ёкнуло.