13-й отдел НКВД

Сказал от души. Искренне. Входит, у деда есть вот надёжный друг. Интересно, как оно дальше сложилось? Их дружба? Да и вообще, что с Василием будет, интересно. В своей настоящей жизни я не помню, чтоб Иваныч с кем-то общался. Думал, так и есть, одиночка по жизни. А вон оно, что, оказывается.

Вышел в коридор, со свертком под мышкой, постоял, подумал, а потом направился к двери. Выжидать смысла нет. Нужно поговорить с Тихоновым. Оттягивать встречу бессмысленно. Тут или пан, или пропал. Главное, ещё помнить, что жизнь не моя. Вернее, не только моя. Пройти то, что было, а потом сдохнуть в 1941 в теле Иваныча — глупее не придумаешь. Значит, нужно сделать все, чтоб этого не случилось.

Дорогу к зданию Народного Комиссариата запомнил ещё в первый раз, когда пешком туда добирался. Поэтому, сейчас было проще.

Тихонова в кабинете не оказалось. Неужели, уехал? Я спустился снова на первый этаж, а потом в хранилище. Книга так и оставалась под мышкой. Что интересно, на пропускном служивый даже внимания на нее не обратил. Хотя, теоретически, должен был. Может, я бомбу с часовым механизмом несу. Поэтому, когда подходил к посту, решил, скажу, мол, вещдок. Если что, пусть майора зовёт, тот подтвердит. А уж он точно подтвердил бы. Но выкручиваться с этим вопросом, как ни странно, не пришлось.

Никита Пахомович сидел на одном из диванов, обложившись какими-то фолиантами. Лизы и Натальи Никаноровны поблизости не наблюдалось.

— Иваныч? — Майор, услышав шаги, поднял взгляд.

— Я! Вы один?

Дождался положительного ответа, а потом продолжил.

— Вот, принес, — Подошёл и аккуратно положил свёрток рядом с Тихоновым, поверх разбросанных книг.

— Она? — Майор внешне оставался спокойным.

— Она. А теперь, послушайте меня, пожалуйста, Никита Пахомович, простите уж за нарушение субординации. Буду говорить прямо, как есть. Вам же приказ дали ликвидировать меня. Так? Книгу забрать и избавиться от ненужного свидетеля. Я, выходит, теперь знаю, что это за вещь и к кому она в руки попадет. Могу, так сказать, слить информацию. Ни в ком нельзя быть уверенным. Особенно товарищу Берии. Но сейчас конкретно Вам говорю. Я рискую сильно, однако все равно её — Посмотрел на сверток, — Отдал. Добровольно. Потому что хочу служить Родине. Особенно теперь. Времена предстоят очень тяжёлые. И ещё. Вы ведь тоже, вроде как свидетель. Понимаете? На данный момент, что это за вещица, знаем мы трое. Включая Лаврентия Павловича. Что-то мне подсказывает, люди, от которых поступила информация, скорее всего уже мертвы. Так? Вам же донесения оттуда пришли? От тех, кто среди врага? Сначала, думаю, это просто были сведения о том, что Геббельс ищет Мацкевича, но ещё сильнее, книгу. Вы, наверное, один поняли, о чем речь, потому как слышали о ней от Федора. Думаю, Лаврентию Павловичу тоже Вы рассказали. О некоторых особенностях. Я бы рассказал. И Вы, думаю, сделали так же. Тем более, чувство вины оставалось за Федора. Что скрыли его поведение. Это же и есть смысл 13-го отдела. Бороться со всякой такой мерзостью. А тут, раз интересно врагу, то точно и для нас имеет значение. Вы рассказали товарищу Берии, а потом пожалели. Да? Стали сомневаться. Вами руководит желание спасти страну, а вот насчет товарища Берии Вы не уверены, давайте честно. Когда отправились за учеником Мацкевича, предполагали, что именно нужно найти и почему стои́т прямой приказ не брать живым. Добровольно он бы ничего не отдал. Но попытался бы бежать именно с нужной Вам вещью. А если человека нет, то и его согласие не требуется. Со мной так поступить вряд ли получилось бы. Я после возвращения из школы никуда не побежал клад доставать. Был на виду. А в школе, уверен, у вас имелись глаза, которые тоже донесли, что при себе ничего нет у меня. Была мысль, не в курсе ли друзья. Поэтому приходили позже в детский дом. Узнавали у директрисы, где они, чем занимаются. Узнали подробно, что Сергей и Виктор на заводе, а с Василием мы в контрах капитальных расстались. Для него тема чекистов болезненная. Родителей пацана лишили, по сути, ни за что. Мог бы допустить, что в смерти двоих товарищей Вы замешаны, но думаю, нет. Настоящее стечение обстоятельств. Вам смысла их нет убивать. Так вот, что хочу сказать. Может, товарищу Берии я и не нужен, но Вам точно пригожусь. Служить буду на совесть.

Тут вообще ни капли не лукавил. Иваныч на самом деле Союзу был верен, как и партии. Для него Родина, именно та, которую он знал, важнее всего. Уж это точно могу сказать.

— Я, Никита Пахомович, мог бы что-то придумать. Хитрить, искать методы давления, дабы жизнь сохранить. Но вот, пришел. Ничего не требую взамен, хотя рискую сильно. Если Вы подумаете, то поймёте, надёжный человек, преданный, вам нужен. Тем более в свете этой истории. — Я снова посмотрел на книгу. — Вот. Ну, теперь могу идти? Где искать, знаете. Если не против, отдохну немного. Завтра, на службу, все, как положено. И Вы, заодно, решение примите.

— Да, Иваныч. Иди. Свободен. — Тихонов помолчал пару минут, а потом добавил. — Завтра жду.