13-й отдел НКВД. Книга 2

– Ну… что ж. Страна сказала, надо. А мы ответим – есть! Момент очень волнительный и душевный, однако, хотелось бы для начала забрать Иваныча из этого оплота закона и порядка, отвести его домой, напоить чаем с травами, уложить спать. Наша группа не сейчас ведь выдвигается на спасение Родины? – Наталья Никаноровна решила взять все в свои руки. За что получила от Лизы осуждающий взгляд, от майора – матерный. – Вот и чу́дно. Иваныч на ногах еле стои́т. Как мы вас бросим тут одних, если столь ценный кадр в состоянии вареного овоща. Никита Пахомович, пойдем мы пока домой. Вещи, как раз приготовим. Завтра все остальное. Хорошо?

Тихонов открыл было рот, собираясь, видимо, пояснить бабуле, кто, вообще-то, главный, но потом глянул на меня и молча махнул рукой. Похоже, я сейчас представляю из себя очень жалкое зрелище.

– Да. Идите. Здесь сегодня все равно будет суета. Большая суета. Иваныча на ноги чтоб поставили к утру!

Наталья Никаноровна заверила майора, что поставит меня не только на ноги, но и на голову, если того требуют обстоятельства, после чего мы в составе самой бабули, Лизы и, естественно, меня, натянув верхнюю одежду, вышли сначала в коридор, а потом из здания.

К нужному дому решили отправиться пешком, хотя Никита Пахомович предлагал помощь неизменного Николая.

Пока шли по улице, у меня возникло ощущение, будто это совсем не тот город, в котором я совсем недавно уже был. Да, тогда цвела весна, сейчас – ледяной октябрь, который ещё и гораздо холоднее привычного. Однако, дело было не в этом. В воздухе словно растворились мельчайшие частицы страха и тревоги. Они клубились невидимым туманом. Людей практически не было вообще. Не сказать, будто прежде Москва 1941 напоминала мне Лас Вегас, но все же такой давящей атмосферы точно не наблюдал.

Мы почти подходили к дому, когда навстречу нам попались несколько девушек, которые тащили какую-то непонятную хреновину. Против воли, я остановился, разглядывая и людей, и предмет. Внешне он напоминал что-то среднее между раздувшейся субмариной и огромным, гигантским баклажаном. Женщины держали в руках тросы, с помощью которых передвигали свою ношу по воздуху.

– Аэростаты – это оказалось отличной идеей, – Сказала Лиза, которая заметив, что я застрял на месте, вернулась обратно.

– Ага. – Поддакнул, хотя понятнее ни черта не стало.

Аэростаты? Типа дирижабли, что ли? Этим они воюют против самолётов? Круто. А чего просто не воздушными шарами.

Наталья Никаноровна, которая резво ускакала вперёд, оглянулась, в поисках меня и Лизы. Увидев нашу парочку, стоявшую посреди улицы, она, как и девчонка, пошла назад.

– Иваныч, ну, что вылупился-то? Дирижабли, аэростаты использовались ещё в Первую мировую войну для разведки и обороны. В последнем случае аэростат закрепляют высоко в небе. Опасность для противника представляет трос, соединяющий надутый газом баллон и землю, его почти не видно на большой скорости, тем более, ночью. Самолёт цепляет крылом, все, трындец ему. Понимаю, болезнь, жар, лихорадка, но в разум-то приди! – Наталья Никаноровна подхватила нас обоих под руки и потянула в сторону дома.

Бабуля права. Своим любопытством привлекаю внимание. В первую очередь Лизонькино. Вон, покосилась подозрительно. Нельзя забывать, девчонка, как и бабка-демон, чувствует внутреннее состояние. Сейчас можно на болезнь списать, как подсказала Никаноровна, но лучше контролировать такие моменты.

– Да я просто не ожидал, что девушки. – Нашел оправдание своему интересу.

– Если так и дальше пойдет, то скоро девушки во всем сами будут обходиться, – Буркнула старушка, – Мужиков не хватает. А тут и женской силы достаточно. Тем более они его к машине тянут. Шустрее ноги передвигай, болящий!

Я послушно ускорился, стараясь по сторонам больше не глазеть.

Едва мы оказались в квартире, Лиза стянула с меня шинель, шапку, заставила разуться и раздеться. Не полностью, конечно, хотя в общем я бы не против такой перспективы.

Бабуля суетилась с чаем, а девчонка буквально пинками прогнала больного, между прочим, человека в ванную. Туда она собственноручно притащила откуда-то теплой воды в здоровенном ведре и велела обмыться. Потом появилась чистая одежда. На мой вопросительный взгляд блондиночка скромно потупилась и пояснила, что буквально вчера с разрешения Тихонова сбегала в комнату к Иванычу, ибо он, то есть я, последние дни был так плохо, что даже с Лубянки не уходил, оставаясь ночевать либо в хранилище, либо в кабинете.

В общем, через полчаса я выбрался к столу на слабых, но чистых ногах, в свежей гимнастерке и с большим желанием завалиться спать.

Лизонька потрогала лоб с деловым видом, потом вынесла вердикт, температуры, к счастью, нет. Наталья Никаноровна уже подсуетилась с чаем. На большом столе, который я помнил с прошлого своего посещения, расположились три чашки, тарелка с неизменными сухарями, заварник с пахнущим травами напитком.