13-й отдел НКВД. Книга 2

Женщина-гренадер направилась к воротам. Зачем? Непонятно. Потому как с первого взгляда очевидно, что они, судя по всему, имеют электронный замок.

Может, конечно, демоны хорошо в подобных вещах разбираются. Тогда все под контролем. Но вот имеются отчего-то сомнения.

— Думаете, перепрыгнем? — не удержавшись, поддел тещу.

Она оглянулась на меня, а потом показала средний палец.

— Ох, ничего себе. Новое время, новое тело, новые жесты? — не сказать, что сильно волновался, тем более зная, кто сидит внутри этой особы. Но все же лёгкое переживание присутствовало. Мы, на секундочку, совершили побег из народного комиссариата. Ну, как мы… Я. Этой-то особе все равно.

— Ты не удивлен моему появлению. Когда понял? — Елена Ильинична подошла к воротам, посмотрела на них внимательным, изучающим взглядом, а потом вдруг заявила, — нет. Полезем через ограду. Не люблю всю эту современную технику.

— Прикалываетесь? А сюда как вошли?

— Поверь, тебе такой способ не доступен и вряд ли понравился бы. Хочешь, уйду так же, как появилась? А ты сиди перед воротами, жди, пока за тобой явятся, — Елена Ильинична покрутила головой, оценивая возможные варианты наших дальнейших действий.

— Все. Ок. Вопросов нет. Через ограду, так через ограду. А понял по манере пить чай. Как Вы руку держали. Не могло это быть совпадением. Да и характер у тещи оказался прямо мерзкий. Сразу видно, чистое порождение сатаны.

— Не буробь, — гренадерша усмехнулась. — Сатана к нашему созданию никакого отношения не имеет. Так… Думаю, вот тут нормально.

Елена Ильинична сдвинулась вправо, остановилась у кирпичного забора, высотой в полтора человеческих роста, а потом, оглянувшись, велела.

— Шуруй сюда, подсоблю.

В качестве подтверждения своих намерений она приняла удобную позу, согнула одно колено, положив на него сомкнутые замком руки ладонями вверх.

— Ну! Опять тупишь? Давай, лезь, — только что не прикрикнула по-хозяйски.

— Вот знаете… бабкой вы были гораздо приятнее.

Подошёл ближе, поставил ногу на импровизированный трамплин, а потом почувствовал, как меня одним рывком подкидывает вверх.

— Хрена себе… — Успел только высказаться, ухватившись руками за кладку. Перекинул конечность. Одну, другую, а потом спрыгнул на противоположной стороне.

Людей поблизости не наблюдалось. Подозреваю, дело рук моей освободительницы. Тут же рядом приземлилась сама Елена Ильинична, которая, как и я, прыгнула сверху ограды.

— Эх… А я думал, прямо через стену пройдете…

— Знаешь, в теле Иваныча, да ещё в сталинское время, оно и ты посимпатичнее смотрелся, — ответила гренадерша, а потом кивнула мне в сторону домов, расположенных неподалеку. — Туда. У нас где-то двадцать минут. Лизка сейчас разрывается между долгом, сучьим характером и желанием узнать, что ещё тебе известно, а главное — почему. Про меня-то растрындеть не успел, Павлик Морозов? Точнее, про Наталью Никаноровну.

— Нет.

— Ну, и чудно.

Теща двинулась в указанном направлении. Я, естественно, — следом. Честно говоря, уже перестал удивляться скорости, с которой «менялась власть». То бабка — враг, то — спасает. То Лизонька — надёжа и опора, то — убийства шьёт, которые вообще никак ко мне не шьются.

— Лизка скурвилась, — заявила вдруг гренадерша, при этом не сбавляя шага. — Как Наталья Никаноровна померла, а помереть ей уже пора было, иначе вопросов не оберешься. Это прям после войны случилось. Ну, вот девка и осталась без присмотра. Совсем от рук отбилась. Одно время был рядом с ней. То подружка, типа, новая появится, с которой ей на удивление спокойно, то коллега на работе все время поблизости. Родственников-то у бедолаги не осталось. Ближе не подберешься. И уйти не уйдешь, благодаря некоторым любителям самодеятельности, не будем указывать пальцем. А потом девка совсем перестала верить кому-либо. Да и опыта поднабралась. Закрываться научилась. Сейчас уже так запросто я ее спать не уложу. Сил придется потратить. Да ещё эта история с твоим дедом. Прям покоя она ей не давала.

— Подробнее можно? Особенно про деда. Что за хрень вышла по итогу? Почему все изменилось? — мне приходилось почти бежать, чтоб успеть за размашистым шагом тещи.

— Почему, почему… Потому! Нечего в прошлом гадить грязными ногами. Тебе было сказано одно, а ты натворил другое.

— Издеваетесь? — я ускорился, чтоб немного обогнать Елену Ильиничну и видеть ее лицо. — Кому там, что сказано? Лично мне кроме туманных, ни о чем не говорящих фраз, больше никакой информации не поступало. Это первое. А второе, Вы же сами говорили, нужно исправить ошибку деда.

— Ошибку, Иван! Улавливаешь разницу? Ладно. Чего уж теперь. Василия помнишь? Друга Иваныча.

— Помню, конечно. Тот, что книгу сохранил. Парень из детского дома, у которого родителей репрессировали.

Мы, наконец, дошли до поворота, ведущего во дворы. Теща вдруг резко остановилась, встала лицом к зданию народного комиссариата, оставшегося далеко сзади, а потом села на корточки и на земле, прямо пальцем, нарисовала непонятный знак.

— Чтоб Лизка след не нашла, — пояснила гренадерша в ответ на мой удивленный взгляд.