13-й отдел НКВД. Книга 2

Но самое поганое, тот самый шанс уже упущен. Так выходит. Прошло полгода. Пока понятия не имею, как вырвать книгу из рук Берии. А в данном случае, учитывая, что она мозг зомбирует, подозреваю, «вырвать» самое подходящее слово. Добровольно от нее будущий генсек, о его внезапном возвышении забывать тоже не стоит, хрен откажется. Да, власть ненадолго останется в его руках, потом все равно будет расстрел…

Ох, ты черт… А ведь и правда. Не зависимо ни от чего, Лаврентия все равно настиг конец, который должен быть. Особо не помню данные события в обычной истории. Смутно. Но, вроде бы, Берию, так и так, должны были арестовать после смерти Сталина. Просто не случилось у Лаврентия периода правления. А финал-то вышел один и тот же. Да что-ж, твою мать, я в школе историю плохо учил… Хоть бы знать, в моей нормальной реальности, что именно «шили» Лаврентию Павловичу. А то, как дурак, ей-богу. Тут помню, тут не помню. Просто, если я верно рассуждаю, то смысл в следующем. Хоть с участием книги, хоть без него, но все неуклонно идёт по намеченному пути. Война должна быть — она есть. Союз должен победить — он победил. Берию должны расстрелять — его расстреляют. Изменилось лишь то, к чему непосредственно приложил руку Иваныч. Василий, Хрущев, Тихонов, я… Мы связаны с дедом напрямую. Твою мать… Чокнуться можно. И слова гренадерши, будто даже она не понимает, как Иваныч ухитрился влезть в историю с книгой. Выходит… Дело реально не в книге, что ли? А… В Иваныче?

— Что молчишь, Симонов? — Тихонову, похоже, надоело ждать какой-то реакции в ответ. Знал бы майор, что сейчас в моей голове происходит, сильно бы удивился.

— Так сказать нечего. Может, не стоило ее тогда и отдавать? — решил провести разведку. Хотя бы понимать настроение Никиты Пахомовича.

— Может, и не стоило. Все равно ничего не изменилось. Видишь, как получается. Враг практически до Москвы дошел…

Та-а-а-ак. Неплохо. Майор в сомнениях. Это огромный, просто огромнейший плюс. Появился шанс склонить его на свою сторону и получить помощь. Если не уверен однозначно в правильности своего поступка, то можно давить на больную мозоль. Но не сразу. Не сейчас. Я бы, конечно, с превеликим удовольствием сию секунду метнулся бы к Берии, забрал гадскую вещицу, да и вернулся бы обратно, в свою жизнь. Вот только… Физически не думаю, что это возможно. Вряд ли Лаврентий так легко согласится распрощаться со своей «прелестью». Тоже мне, блин, кольцо всевластия. Но тем не менее. Украсть ее, подозреваю, невозможно. Опять же, не стоит забывать, получить книгу можно лишь при добровольном желании владельца.

Ну, а ещё одна причина… Лизонька. Да. Напрягли меня слова майора о диверсионной группе. А точнее, наоборот, отсутствие слов. Думаю, девчонка правильно предположила. Их с Натальей Никаноровной планируют задействовать. Ладно, если в пределах столицы и на крайний случай. Тут я спокоен. Немцев мы отбросим, к Москве не пустим. А если речь пойдет вообще об использовании блондиночки для нанесения вреда фашистам?

— Ладно. Поглядим. В любом случае, сейчас задача номер один — выстоять, врагу не дать шанса. Поздно махать кулаками после драки. Потом будем думать. Беспокоит меня, Иваныч, что-то. Связанное с этой вещью. Понимаешь, о чем я? Ощущение, будто ошибку совершил, — высказался снова Тихонов.

Он спрашивает, понимаю ли я? Засмеялся бы вслух, если бы не обстоятельства, в которых мы находимся. Ржать, когда немцы к Москве подходят, это совсем уж быть идиотом. Естественно, понимаю! Только в отличие от Тихонова, знаю наверняка об ошибке, а не просто догадываюсь.

Нашу беседу с майором прервал звук приближающихся шагов. Первые — четкие, строгие. Вторые — семенящие. Дверь открылась, впуская в кабинет Лизоньку. За ней следом появилась Наталья Никаноровна. Неизменный костюм, только более теплый, шляпка с вуалькой и ридикюль. Нет, так оно точно привычнее. В роли женщины-гренадера она напрягала мой нерв сильнее.

— Звали, товарищ майор? — бабуля скользнула по мне взглядом. — О, Иван, смотрю лучше тебе стало. Последний раз когда тебя видела, ты смотрелся немного… М-м-м… побитым.

Какая отвратительная все же дрянь, эта бабка-демон. Не может без издевательств. Для остальных ее слова выглядели, как сочувствие. Болел Иваныч. Вот она о чем. Но я то знаю, поглумилась, припомнив, как я среди гаражей свалился.

— И Вам не болеть Наталья Никаноровна, — очень хотелось ответить, что здоров только ее молитвами. Но боюсь, подобного юмора Тихонов бы не оценил.

Лиза подошла ко мне и села рядом. Бабуля посмотрела на диванчик, прикинула его возможности, а затем, видимо, решила, что этак мы чуть ли ни в обнимку устроимся. Для коллективных посиделок он точно не предназначен, потому прошла дальше, к окну. Тихонов вроде дернулся предложить ей стул, но Никаноровна отрицательно качнула головой.

— Насиделась за всю жизнь. Достаточно. Вы говорите, Никита Пахомович, о чем речь пойдет.

— Речь… Речь пойдет о той пользе, которую вы с Лизой можете принести Родине.