13-й отдел НКВД. Книга 3 (СИ)

Мацкевич вообще не соображал, что происходит. Он бестолково, будто ненормальный, всячески крутил головой, стараясь держать Лизу в поле зрения. Учитывая, что она двинулась вместе с нами, но чуть сзади, выходило это очень заметно для окружающих.

Когда мы скрылись между стенами домов, я выдохнул с облегчением.

– Успокойтесь! Что за истерика? Какого черта Вы тут? В Ровно.

– Я при этой… – Мацкевич кивнул головой в сторону Лизы, – Говорить не буду.

– Тьфу ты … твою мать. – Ситуация начинала обретать абсурдные черты. Мужик, в свое время убивавший по тринадцать людей зараз, вызвавший настоящего демона и имевший с ним контакт, истерил теперь при виде блондиночки. – Хорошо. Со мной сейчас идёте и не дергаетесь. Ясно? Попробуете пикнуть хотя бы или подать знак кому-то, сверну Вам шею. Уверяю, знаю точно, как это сделать.

Мацкевич затряс головой, при том ещё пытаясь прижаться ко мне поближе. А это, между прочим, нервировало.

– Лиза, я забираю психованного к себе на квартиру. Ты сейчас отправляйся к Наталье Никаноровне и обрисуй ей ситуацию. Насчёт Марты тоже. Правда, уверен, для твоей бабки это не станет сюрпризом. Генрих Эдуардович! Хватит лезть на меня! Сейчас руку просто так сломаю! Я вам что, девка что ли?

Лизонька, прекрасно видя, как наш психованный знакомец на нее реагирует, послушно кивнула и вышла из подворотни, направившись в сторону их с бабкой-демоном нового жилья. Внешне девчонка в принципе была спокойна. Молчалива. Понятно, что встреча с двумя этими персонажами ее тоже напрягла, однако, откровенного нежелания, например, оставлять меня с Генрихом наедине, не заметил. Тут же сам себя мысленно одернул. Чего я ведусь-то на высказывания психа? Даже блондиночку начал подозревать. Нашел, кого слушать.

– Идем. – Потянул Мацкевича за собой, очень надеясь, что к дому, где живу, мы доберёмся без приключений.

Глава 10

Как только вошли в квартиру, Генрих Эдуардович вообще вдруг резко стал спокоен. Он и на улице, кстати, вел себя прилично пока мы вдвоем топали к месту жительства. Уход Лизы снова вернул его в адекватное состояние.

– Проходите, припадочный вы мой. Что это было? Теперь-то можно узнать более подробно?

Генрих снял обувь и по полосатым домотканым коврам прошел вглубь квартиры. Я, естественно, не отставал ни на шаг. Знаем мы этих психов. Сейчас ведёт себя хорошо, только отвернусь, разобьёт голову. Или ещё что хуже.

– Я присяду? – Он указал на стул. – Рассказ наверное выйдет долгий.

– Да можете даже прилечь. Я до утра совершенно никуда не спешу, поэтому готов слушать Вас из любой позиции.

– Спасибо. – Не знаю, за что конкретно благодарил меня этот человек, но однозначно, он сильно изменился с момента случившегося в Калинине. По сравнению с нашими прошлыми встречами, здоровее его голова точно не стала, однако, безумие, раньше державшее под контролем поступки Мацкевича, будто изменилось. Пропал сумасшедший блеск и азарт, на смену пришла пустота, сильно связанная со страхом.

– Хочу рассказать тебе, Иван, все с самого начала. Часть уже не помню. Как в бреду все. Как во сне. Но… иногда случаются проблески и всплывают картины.

– Очень интересно. Послушаю с удовольствием. – Подвинул второй стул в сторону, чтоб Генрих оказался немного, как бы, передо мной, а не на одной линии.

– Так вот… Это было слишком давно, я уже и не скажу, когда именно. Просто однажды мне начали сниться сны. В них приходила красивая женщина. Очень красивая. И говорила со мной. Говорила, как несправедливо поступила жизнь с моей семьёй. Как ужасно, что Российская империя, великое, могущественное государство оказалось в руках бедняцкой швали. Я был уже в Париже. По Родине тосковал, но как-то оно начало забываться. Привыкал, наверное. Но эти сны… Прямо покой потерял. И страшно было почему-то, и волнительно. Хотел ее видеть.

– Кого ее? – Мацкевич говорил немного сумбурно, через слово сбиваясь, поэтому решил, лучше уточнять всякие нюансы, чем потом соображать, а что же я не понял.

– Женщину. Ту самую, которая приходила во сне. Она сказала, что … – Генрих вдруг захихикал, а потом чуть наклонившись в мою сторону, сказал, – Сказала, что хочет меня. Да. Меня. И никого другого. И что, если я стану достойным ее внимания, то она подарит мне свое тело. О-о-о-о-о… Какое у нее было тело…

– Так. Хорошо. Насчёт тела давайте в следующий раз. Больше по главной сути. – Мацкевича мотыляло из одного состояния в другое. Вот он пять минут говорит нормально, а потом тут же, превращается в маньяка. Потом снова просветление. Следом – опять шизофрения. Причем, походу, даже не вялотекущая. А при воспоминании о прелестях красотки из сна он вообще чаще задышал, и мне это очень не нравилось. Его явно возбуждала одна лишь мысль о предмете своих мечтаний.