День был солнечным и ясным, мы специально ждали такого времени для покраски окон, чтобы они потом спокойно сохли без всяких погодных катаклизм: дождей, пыльных ветров. Из-за этих сбоев и переносов я стала волноваться всё больше и больше. По пути на трамвайную остановку, я зашла в магазин купить минеральную воду и жвачку, чтобы в перерыве между съёмок было что попить и пожевать. Я села в трамвай № 179
, ехала к семнадцатому подъезду телецентра, вспомнив, что семнадцатого декабря девять лет назад попала в тюрьму. В семнадцать лет впервые приехала в Москву и считала это число каким-то судьбоносным. Пока ехала, вспомнила всё то, что мне пришлось пережить, и с трудом сдерживала слёзы. Думала о том, что когда-то смотрела на ведущего по телевизору в заточении, доживая свои последние дни, а сейчас совсем скоро увижу своими живыми глазами. Пыталась представить себе, как бы он отнёсся ко мне, узнав всю мою тяжёлую историю. Ведь на передаче частенько нападали на жертв, обвиняли их самих во всём, и я представила себе, что на меня тоже бы накинулись и обвинили в том, что я сама виновата в своих бедах, и никто бы мне не стал помогать, а может, наоборот, поддержали бы моих врагов. От этих мыслей у меня шли мурашки по коже, я со страхом перестала думать об этом, а потом в ускоренном темпе заторопилась к проходной.В коридоре я встретила одну девушку Арину, с которой познакомилась у ворот психиатрической лечебницы, когда приходила навещать Марианну. Арина тоже пришла кого-то навестить и мы стояли за воротами и ждали, когда начнут всех пускать на территорию больницы.
Мы сидели в зале с Ариной и болтали, и вдруг, в зал вошёл ведущий, такой статный, в шикарном костюме, живой и настоящий. Я так разволновалась, он бросил взгляд на нас, потому что мы активно общались, потом оглядел зал, и чуть было не встретился со мной взглядом, а я опустила глаза и повернула резко голову к Арине, потому что внутри испытывала сильное волнение и переживание. Я боялась, если он посмотрит мне в глаза, заглянет в душу, в этих глазах узнает того самого человека, которому через экран когда-то внушал надежду. Правду о себе считала самым большим позором на свете, который только мог быть. Доказательств того, что я не псих больная у меня не было, а особо опасной в городе Томске числилась до сих пор.
Снимали дописки какой-то программы без героев и гостей, Андрей вступил по ступенькам в зал и стоял так близко от меня, повернувшись к камере лицом в мою сторону. Я долго и упорно смотрела на него, не сводя глаз, находилась в таком восторге, что живой он гораздо лучше, чем по телевизору. Его пронзающий взгляд, эмоции и мимика, которые никогда не показывали по телевизору, производили на меня глубокое впечатление. Я смотрела на него и забывала обо всём на свете, чувствовала какую-то расслабленность и защиту от мощной энергетики, которая исходила от него.
Следующую передачу снимали про парня, которого сбил мотоциклист, а в больнице от ненадлежащей помощи ему ампутировали ногу. Перед съёмкой нас проинформировали, что можно пускать эмоции, слезинку, что это подхватывает камера крупным планом и показывают по телевизору. Я сидела в третьем ряду, достаточно далеко от камер, которые снимали ведущего крупным планом, не мелькала за его спиной, чего мне очень сильно хотелось, чтобы бабушка меня увидела. Тогда я приняла решение пустить слезу, чтобы меня засняли. История парня меня особо не трогала, не видела трагедии в потере ноги, потому что сама иногда представляла себя безногой, но живой, да и моя бабушка была с одной рукой достаточно самостоятельная и независимая от чужой помощи. Жизнь парня на этом не остановилась по сравнению с тем, что случилось со мной, и чтобы вызвать у себя слёзы, стала вспоминать свою прошлую жизнь.
После эфира героев и гостей разогнали, стали снимать подводки и в этот момент ведущий сматерился. Я была поражена и немного расстроена, ведь в студию пришла развлечься и отдохнуть в первую очередь от Валериных матов. Не растерялась, быстро пришла в себя и стала молиться, что обычно делала, когда люди сквернословили вокруг меня. Я просила Господа простить ведущего за грех, который он совершил на глазах у людей, просила направить его на путь истинный, чтобы Бог и меня простил за то, что я услышала мат и прокрутила его в своей голове, а значит, согрешила перед Ним. Я думала, что после всех съёмок ведущий общается с залом, ему интересно кто посетил его студию, представила, что он сейчас повернётся и спросит: «Кто проделал такой длинный и сложный путь, чтобы оказаться в этой студии?» И тут встала бы я, сказала, что это я и Андрей позвал бы меня, чтобы я подробно рассказала свою невероятную историю, но он вышел из зала, даже не обернувшись, а я смотрела ему в затылок, свет в студии выключился.
Домой я вернулась радостной и окрылённой, обо всём рассказала маме и захотела ещё и ещё посещать съёмки, и уже не только ради бабушки, я хотела видеть ведущего и насмотреться на него вдоволь.