13 месяцев

Идти было совершенно некуда. Я смотрел на воду и думал о том, что за последние две недели видел не меньше десяти сибирских, уральских и приполярных городов. И все они по внешнему виду совсем не отличались друг от друга. Пять улиц вдоль и семь поперек. Почему так? Вон в Канаде или Австралии тоже просторы. Но там каждый городок или регион — совершенно особый мир. А у нас, куда ни приедешь, основной архитектурный стиль — тюремного вида бараки.

Чтобы считать задание немецкой газеты полностью выполненным, мне оставалось проехать километров двести вниз по реке — и все. Там лежит Северный Ледовитый океан. Проблема состояла в том, что никакого регулярного сообщения с побережьем океана не было.

У самого берега болтался на привязи сгнивший, проржавевший дебаркадер. Чтобы попасть на борт, нужно было пройти по хлипким доскам и немного поперепрыгивать по здоровенным автомобильным покрышкам. К дебаркадеру была пришвартована хлипкая лодка. Толстый одышливый мужчина пытался вручную завести мотор и оглушительно матюгался. Я спросил, не прокатит ли он меня? Я заплачу.

— Мне твои деньги не нужны. Хочешь, садись, так поедем.

— И куда вы направляетесь?

Мужчина произнес длинное эвенкийское название местности. Мне оно ни о чем не говорило.

— Далеко это?

— Нет. Не очень. Трое суток ходу.

(Трое суток? На этом дырявом ведре? Он что, серьезно?)

— И что там?

— А ничего. Тундра! Дом, в котором я живу. И еще два дома.

— А обратно вы меня потом привезете?

— Чего же привезти? Привезу. Только следующей осенью. Раньше от нас никто в город не поедет.

Я понял, что пора возвращаться домой.

4

Всю дорогу в самолете я составлял план. Прикидывал, что именно напишу мюнхенской газете. Мне хотелось куда-нибудь съездить — и вот, съездив, я наконец возвращался. Я был преисполнен ощущениями.

В Москве со здоровенного «Ил-86» я пересел на маленький «Ил-18». Очередь на посадку состояла из опрятных людей в модной одежде. А я был пыльный, небритый и усталый. В Петербурге самолет приземлился в шесть вечера. Дома я был около семи.

На улице, разумеется, шел дождь. Вечный петербургский дождь. Какая Тыва? Какое Заполярье? Все это дезинформация. Нет и не может быть на свете ничего, кроме этого вот дождя. Этот дождь вечен и всеобъемлющ. Он был всегда и будет везде.

Почему-то мне казалось, что, едва я нажму на звонок, дверь распахнется и жена бросится мне на шею. Но звонить пришлось долго. Потом жена наконец открыла. Плечом она прижимала к уху телефонную трубку и вытирала мокрые руки кухонным полотенцем.

Вытянув губы («Целую!»), она махнула рукой («Давай! Проходи!») и глазами показала, что секундочку — сейчас доболтает с подружкой и придет. Я прошел в собственную прихожую. За две недели отсутствия я успел забыть, как она выглядит.

На кухне тесть, взобравшись на табуретку, чинил карниз. Пока меня не было, с карнизом что-то случилось, и тесть специально приехал к нам в гости, чтобы его починить.

— Приехал? Привет! Где был?

— Я был в…

— Прости, не подашь молоток? Ага, спасибо… А теперь во-он тот гвоздик.

— Который гвоздик?

— Вон лежит.

— Пожалуйста.

Положив трубку, жена вернулась на кухню. Поцеловала меня в щеку. Сказала «привет» и спросила, привез ли я подарки.

— Какие подарки? Ты хоть приблизительно представляешь, где я был?

Жена сказала, что не представляет. Но я ведь сейчас ей все расскажу, да? Еще она спросила, буду ли я пить кофе.

— Наверное. Да, буду. Точно! Я выпью кофе. Ведь там, откуда я приехал, сейчас глубокая ночь.

Жена сказала: «Да?»

— Представляешь, там есть места, где до сих пор лежит снег! Огромные сугробы снега! Некоторые я вот этой рукой трогал сегодня с утра! А еще…

Жена еще раз сказала: «Да?».

— Пока я добирался до Печерской губы, то…

Жена сказала, что, ах, как это здорово! Ее муж добирался до Печерской губы! А вот к кофе у нас ничего нет. Может, я схожу? Все равно переодеться я еще не успел. Что именно купить в магазине, она мне сейчас напишет.

Я вернулся в прихожую, натянул перепачканные сибирской грязью ботинки и сходил в магазин. Неужели на свете существуют места типа Саянского хребта или Эвенкийской тундры?

Пока мы пили кофе, я еще два раза пытался рассказать жене о том, где был. Жена ответила, что классная руководительница старшего сына очень хотела бы меня видеть. На этом фоне мои заполярные истории выглядели бледненько.

— Что-то серьезное? Пока меня не было, этот парень сжег школу?

Мы поговорили об учебе старшего сына, потом поговорили о здоровье младшего сына и о том, что на улице уже жарко, так что неплохо бы купить ребенку летней одежды, всяких там футболочек и шортиков, потом тесть дочинил карниз и тоже попил с нами кофейку, хотя время-то уже позднее, от кофе он может потом и не заснуть, но за компанию все равно попьет, а кстати, и расскажет, как недавно с соседом по лестничной площадке собирался сходить в баню.