13 минут

– Неважно. Ну, немного мета.

– Кто тебе его дал?

– У Дженни был. Я не покупала, Таша поделилась со мной своей порцией. Было бы невежливо отказаться. – Она вдруг почувствовала, что защищается, будто говорит с родителями.

– Что-то осталось? – наконец спросил он.

Она покачала головой.

– Он был не мой. – Эйден был таким красивым, и он принадлежал ей. Она хотела к нему прижаться. – Твоя мама никуда не собиралась уходить? – спросила она.

– Не знаю. Она не сообщает мне о своих планах. А что?

Она по-кошачьи потянулась, ее ноги слегка раздвинулись, а футболка задралась, обнажив живот.

– Я хочу пошуметь, – промурлыкала она.

Бекка ощущала себя сексуальной. Живой. Она видела, как задвигался его кадык, когда он с трудом сглотнул. От этого она почувствовала себя сильной. Он хотел ее. Не Ташу. Только ее. Ее рука потянулась к его бедру и, наблюдая за его реакцией, она дразнила его прикосновениями, а потом ее рука скользнула к промежности. Он прижал ее руку к твердой выпуклости.

Они не доехали до его дома. Заехав на парковку возле леса, Эйден выключил фары. Она за считанные секунды сняла джинсы и оседлала его; стараясь, чтобы он поглубже проникал в нее, она прыгала на нем так, будто ей все было мало. И так оно и было. Впервые секс для нее не был чем-то таинственным. И когда он с остекленевшими глазами, тяжело дыша, задрал вверх ее футболку и лифчик, она одной рукой начала ласкать себя, продолжая трахаться.

– Господи, Бекка! – произнес он, и острое желание, прозвучавшее в его голосе, усилило ее похоть.

Она отдалась ощущениям, прыгая на нем и мастурбируя. Чувствуя, как он пытается контролировать желание кончить, она застонала, сильно и по-взрослому. Наконец она упала на него, уткнувшись лицом в плечо, и наступила его очередь вскрикнуть. И желание, и злость, и похоть, и любовь вбивались в нее с его несколькими последними толчками.

Когда они, насытившись, немного пришли в себя, то заулыбались друг другу и захихикали. Пока Бекка надевала джинсы, ее ноги успели замерзнуть – двигатель не работал и обогреватель был выключен. Эйден скрутил еще один косяк, и они раскурили его в уютной тишине, глядя в ночь и наслаждаясь послевкусием. Бекку уже не накрывало, но она все еще была под легким кайфом, поэтому не чувствовала неловкости после секса, как это часто с ней бывало. Обычно она думала о том, что хорошо бы не заморачиваться и делать то, что ей нравится. Сегодня же было, как в первый раз. Только теперь она чувствовала себя не девушкой, а настоящейженщиной.

Когда они передавали друг другу косяк, Эйден смотрел на нее чуть ли не с благоговением, и она была поражена мыслью, что нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться своим и его телом, и что, возможно, ему на самом деле может понравиться, если она просто будет делать все, что ей хочется. Тут нечего было стыдиться. Он не разлюбит ее из-за этого. Судя по тому, как он сейчас на нее смотрел, от этого он может только сильнее ее полюбить.

Секс получился странным. А может, он не был настолько странным, каким казался из-за наркотиков. Все время, пока ты взрослеешь, тебе говорят, что ты не должна этого пробовать. Затем ты пробуешь и чувствуешь себя прекрасно. Почему никто никогда не говорит об этом? Ну, секс, по крайней мере, – это не что-то запрещенное, но почему-то испытываешь чувство вины, делая то, чем можно было заниматься с шестнадцати лет. Хотя этот возрастной лимит мало кого останавливал в школе. Взять ту же Дженни. Все знали, что она спит со всеми. Даже мама Бекки знала. Когда они столкнулись с Дженни, которая со своей мамой покупала одежду, они вежливо поприветствовали друг друга и сразу разошлись, и тогда мама Бекки, посмотрев им вслед, фыркнула: яблоко от яблони. Это было все равно, как если бы она прошипела: шлюхи. Это читалось в ее взгляде. А может, маме было просто завидно. Может, папа в спальне был не на высоте. Это были та мысль и тот образ, которые она хотела поскорее отогнать, – всех наркотиков мира не хватило бы, чтобы ей захотелось представить, как занимаются сексом ее родители, поэтому она включила радио и позволила музыке себя отвлечь.

Когда они докурили косяк, Эйден завел двигатель, и они поехали к нему домой. Бекка положила голову ему на плечо, хотя ей пришлось неудобно выгнуться. Ей было все равно. Она любила его. Ей нравилось к нему прикасаться.

Уже перевалило за два часа ночи, когда они, голые, заползли в его холодную постель, прижимаясь друг к другу под одеялом, пока не согрелись ноги, а когда утихла дрожь, они занялись этим еще раз. На этот раз спокойнее. Нежнее. Заниматься любовью – вот как это называется, подумала Бекка, и эта мысль заставила ее съежиться. Но именно этим они и занимались.

17

Взято из

МАТЕРИАЛОВ, СОБРАННЫХ ИНСПЕКТОРОМ КЕЙТЛИН БЕННЕТ:

ВЫДЕРЖКА ИЗ ДНЕВНИКА НАТАШИ ХОУЛЕНД