13 монстров

Побеги словно поникли, и вдруг – мое предплечье на глазах медленно покрылось древесной корой. Побеги из пальцев обвились вокруг телефона, зеленые листочки… Может, проклятие еще не сообразило, в чем дело? Какое глупое проклятие.

Твоя хозяйка мертва, ты, тупая магическая хрень!

Телефон молчал. Вся моя рука от плеча до локтя зазеленела…

И тут я понял. Не будет никакого потом. Надежда, что мама выздоровеет, и была той красной нитью, что подтолкнула Веру позвонить мне. Еще бы несколько дней… может, мы начали бы нормально общаться? А там, глядишь…

Теперь, когда ведьмы нет, все кончено.

Я стоял, покрываясь зелеными побегами с ног до головы, и смеялся.

Хриплым деревянным смехом.

Ха-ха. Парень из сказки ошибся.

Тот, настоящий ослик, никогда не вернется домой, к своей маленькой хозяйке. Он остался на синем пластиковом сиденье зала ожидания аэропорта. Навсегда.

Это снова я. Теперь – внимание – в радиоэфире!

Если быть точным, на диктофоне. Потому что мне уже сложно печатать. А говорить я могу, пока не высохнет горло и связки не скрутятся в древесный узел.

В общем-то, недолго осталось.

Я нашел сине-оранжевую визитку. Перевернул. С трудом набрал номер, написанный крупным ровным почерком.

Когда ответили, я представился и объяснил, чего хочу. Нет, не анонимные алкоголики. Заказ на доставку. Как обычно, молча и деликатно. Сможешь взять пару дней в счет отпуска?

Да, дверь будет открыта.

И да – меня дома не будет. Я серьезно.

И еще… Одна просьба. Я знаю, что это необычно и сентиментально, и вообще это гребаный, блин, романтизм… но ты можешь это сделать? Лично?

«Кто может быть большим романтиком, чем завязавший алкоголик?»

Долгая пауза. Долгая-долгая-долгая… Он ответил: хорошо. «Кажется, я об этом пожалею, но я согласен».

Я сказал: деньги будут на столе.

Я сказал: поаккуратнее с фикусом. Он мой единственный друг.

Я сказал: спасибо.

Когда я положил трубку, вокруг меня наступила тишина. Я слышал порывы ветра, далекие гудки машин, проезжающих по автостраде, неразборчивые голоса на детской площадке под окном… я слышал многое.

Но я больше не слышал ни воя обиженного самолюбия, ни грохочущего гула совести, ни монотонного, гипнотизирующего шепота вины.

Это было чудесно. Во мне все расцвело… да, это метафора. Но не совсем. Я поднял руку и увидел на пальцах молодые побеги. Крошечные зеленые листики, завязки бутонов… и вдруг один на глазах распустился. Маленький красный цветок. Алый цветок в беспросветной ночи тоски и одиночества. Он был прекрасен. Я почувствовал, что плачу. Кажется, я говорил, что стал жутко сентиментальным? Это правда.

Но сейчас я плакал по-настоящему. А не потому, что я – корыто слез, в котором эмоции переливаются через край…

Он должен сделать это.

Он обещал.

Возможно, это моя последняя запись. Извините, если мой голос покажется вам чересчур скрипучим…

Да, это буквально.

Теперь я хожу по квартире, задевая мебель отросшими ветвями; брожу, стуча корнями по ламинату, грохочу по кухонной плитке, цепляюсь раскидистой головой за дверные проемы.

Я прохожу на кухню, проталкивая свое развесистое, неуклюжее тело через узкий коридор. Продираюсь, засыпая все вокруг кусками коры и обломанными сучьями. Оказываюсь там. Кухня покрыта слоем желтых листьев.

Фикус качается, макушка его достает до потолка. Тесно тебе, парень. Ничего, скоро будет лучше.

Рядом с горшком для фикуса – еще один, побольше. Коричневый пластик, хит сезона. Горшок привезли несколько дней назад, когда я еще более-менее был похож на человека. Еще доставили три мешка земли (глинисто-дерновая, листовой перегной и торф), мешок речного песка для смеси, прозрачные питательные гранулы. И маленькие пакеты с удобрениями. «Идеал», осенняя смесь с пониженным содержанием азота. Это подкормка.

«Здравствуйте, меня зовут Александр. И я – дерево».

Я поливаю фикус. Привет, брат! Развожу удобрения водой и даю ему попробовать. Фикус балдеет, алкоголик чертов.

Тщательно готовлю большой горшок. Это специальная модель для путешествий, квадратная, с ручками для переноски.

Высыпаю на дно прозрачные гранулы. Они дадут корням необходимую влагу. Делаю смесь из разных видов земли с песком. Засыпаю в горшок. Поливаю водой, пока почва не становится влажной. Затем добавляю немного удобрений – осторожно, иначе можно сжечь корни.

Выравниваю и делаю в центре углубление. Готово.

Все это длится довольно долго. Суставы плохо гнутся, ветви цепляются. Мою работу сопровождает жуткий скрип.

Закончив, я стою и смотрю в окно. Прощание. Пожалуй, стоило бы присесть на дорожку… но тогда я рискую не встать. Ладно, обойдемся.

Я вздыхаю, говорю: «Ну, с богом» и включаю музыку. Возможно, это последнее человеческое удовольствие, что мне доступно. Телевизор для меня уже слишком быстрый, сплошное мелькание огней.

Там, где клен шумит, – поет радио. – Над речной волной… Говорили мы… о любви-и-и с тобой…

Потом я забираюсь в горшок. В свой горшок.