13 причин почему

Будет ли она слушать кассеты, которые я попросил ее привезти? Какой же я идиот. Нужно было сказать, что сам заеду за ними. Но нет. Вот теперь сижу и жду, строя догадки и предположения.

Парень, который ел попкорн, попросил ключ от туалета. Бармен указывает на стену: на медном крючке висят два ключа. На одном – брелок в виде голубой пластиковой собаки. На другом – розовый слон. Парень берет тот, что с собакой, и уходит.

Разложив приборы, бармен откручивает крышки у десятка солонок и перечниц, не обращая на меня никакого внимания. Это к лучшему.

– Уже сделал заказ?

Оборачиваюсь на голос – рядом сидит мама и листает меню. Рядом с ней на стойке – обувная коробка Ханны.

– Останешься? – спрашиваю я.

Если да, то мы сможем поговорить. Я не против. Было бы здорово переключить внимание с истории Ханны на что-то другое, передохнуть ото всего. Она смотрит на меня и улыбается.

– Думаю, это плохая идея, – хмурится она и кладет руку на живот.

– Мам, ты совсем не толстая.

Она пододвигает мне коробку с кассетами.

– Где же твой друг? – спрашивает мама. – Вы же вроде собирались позаниматься?

Точно. Школьный проект.

– Знаешь, он отошел… в туалет.

Она бросает взгляд за мое плечо. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, она проверяет, висят ли ключи от туалета. Слава богу, один из них взял тот парень.

– У тебя достаточно денег? – спрашивает она.

– На что?

– Чтобы перекусить. – Она пододвигает ко мне меню и показывает на что-то пальцем. – Шоколадный коктейль «У Рози» просто божественный.

– Ты бывала здесь? – Я немного удивлен. Никогда не видел «У Рози» взрослых.

Мама смеется и кладет руку мне на голову, разглаживая морщинки на лбу.

– Чему ты удивляешься, Клэй, – этому месту уже сто лет. – Она кладет десять долларов на коробку из-под обуви. – Выбирай, что хочешь, и не забудь про коктейль.

Когда она встает, дверь в туалет открывается. Поворачиваюсь и вижу, как парень вешает ключи на место и возвращается к свой девушке. Он целует ее и извиняется, что так долго.

– Клэй? – спрашивает мама.

Прежде чем посмотреть на нее, ненадолго закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

– Да?

– Не задерживайся. – Она пытается улыбнуться, чем ранит меня еще сильнее.

Осталось четыре кассеты. Семь историй.

И все-таки когда речь пойдет обо мне?

– Еще чуть-чуть. – Смотрю на маму и перевожу взгляд на меню. – Понимаешь, школьный проект…

Она ничего не отвечает, боковым зрением вижу, что она еще здесь. Она гладит меня по голове.

– Будь осторожен, – говорит она.

Киваю в ответ.

Мама уходит, а я снимаю с коробки крышку и разворачиваю пленку, в которую упакованы кассеты, – их никто не трогал.

Самый любимый в школе предмет… ну хорошо, самый любимый из обязательных предметов… равноправные коммуникации. Даже если бы этот предмет не был обязательным, все бы и так его выбрали в качестве факультативного, потому что по нему элементарно получить пятерку.

И уроки в большинстве случаев проходят весело. Я бы его выбрал скорее за это.

На дом задают мало, еще и бонус дают за посещаемость и поощряют активное поведение на уроке. Что тут может не нравиться?

Ставлю рюкзак на стул, где сидела мама.

Все сильнее чувствуя себя отверженной, на уроках по равноправным коммуникациям я ощущала себя в убежище – спокойно и защищенно. Когда я входила в кабинет, то мне казалось, что я в «Моне», кричу за нашим столиком: «Палы-выры за себя!»

Заворачиваю три кассеты, которые я уже прослушал, в упаковочную бумагу. Вот и все. С ними покончено.

Один урок в день, какие бы сплетни ни обсуждались в коридорах, меня никто не доставал, я не слышала смешков вокруг себя. Миссис Бредли не поощряла перешептывания на уроках. Если кому-то было что сказать, он должен был произнести это вслух.

Расстегиваю большой карман рюкзака и засовываю туда обувную коробку Ханны.

Миссис Бредли завела определенные правила поведения. Если кто-нибудь будет хихикать над тем, что говорит другой, он будет должен ей «Сникерс». А если он продолжит и дальше, то пусть готовит большой «Сникерс».