13 сказок лесов и морей

Она поворачивается, хочет улыбнуться. Я кривлю губы в ответ. Ее рот красно-розовый. Как маленькое яблоко на закате. Губы мягкие. Я знаю, что они мягкие. Я наносила краску на эти губы. Ее глаза маленькие, но широко расставленные и как будто всегда удивленные. Она их подводит углем. Ее брови темнее волос. Ресницы длинные. Я могла бы нарисовать ее портрет по одним только воспоминаниям, очертить ее фигуру в воздухе двумя руками. Я дотрагивалась до нее ежедневно, ежечасно. До ее тонкой талии, укрытой бархатом, сатином и кружевом. До гордо развернутых плеч, обернутых в мех горностая. До ее волос, таких золотых, что корона тускнеет на их фоне.

Когда мы были маленькие, мы играли в деревенских девчонок. Представляли, что мы сестры. Наш отец был мясником, потому что моя принцесса любит мясо. Она бы ни на что его не променяла. Наша мать была швеей, потому что она любит хорошую одежду. И мы бегали и играли. Она не могла позволить себе запачкать платье, так что снимала его. И я тоже, потому что она просила об этом. Мне нравилось составлять ей компанию. У нее задорная улыбка, обнажающая только верхний ряд зубов. Между двумя передними зубами есть небольшой зазор. Некоторые женщины в замке вставляют между зубами небольшие палочки, чтобы они разошлись и были похожи на зубы принцессы. Люди могут быть так глупы.

Я тоже могу быть глупой. Я проглатываю свои чувства. Мы не друзья. И никогда не были сестрами. Когда они нас застукали, то буквально располосовали мне спину. Теперь ее украшают шрамы. Извилистые реки на моей коже. Штрихи поверх штрихов. Они старые. Но боль не забывается. Она учит.

Правда, я не думаю, что выучила те уроки так, как они хотели. Просто я научилась прятаться. И ненавидеть. Делать свою работу, не лезть на рожон. Медленно кипеть от злости под маской покорного равнодушия. Каждое мое маленькое приключение неизменно заканчивается болью. Иголками под ногтями. Кулаками по лицу. Нет конца боли, что можно причинить бессильным. Я пыталась приложить максимум усилий, чтобы избежать ее. Но не сработало.

Уроки выучены. Когда она говорит со мной, я отвечаю «Ваше Высочество», «принцесса» или «моя принцесса». Никогда не называю ее по имени. Неконтролируемая часть меня растет с каждым днем, когда я позволяю себе маленькую вольность, глоток свободы. Мне нужно удержать ее в границах, чтобы быть в безопасности.

Мы едем через деревни, вдоль реки. С нами нет солдат. Я ее единственный защитник. А она – мой. Есть умения, которые ей нужно держать в секрете. Ее конь – Фалад – что-то шепчет ей. А она ласково расчесывает его гриву. Он говорит только с ней. Только те, в ком течет благородная кровь, понимают его. Я могу понять общий смысл, различить определенные слова. А моя принцесса знает множество языков. Немецкий. Хинди. Французский и английский. Ее научили как думать и как говорить.

Мы разбиваем лагерь. Я разжигаю костер, поджариваю маленькую птицу на ветке. Она указывает на нее. Произносит мое имя – Рилла. Она говорит так, будто это ничего не значит. Будто мы друзья. Я не думаю, что у меня есть друзья. Я застряла между одним миром и другим. Я не знаю, кто я. Но я улыбаюсь ей в ответ. Когда мы наедине, то я прямо встречаю ее взгляд.

Во мне две линии крови.

И они воюют.

– Я бы хотела, чтобы ты села рядом со мной, – говорит она мне. – Нет, не здесь. Придвинься ближе.

– Моя принцесса.

Я не думаю, что она знает, что делает.

И это неправильно.

– С тех пор, как мы были маленькими, ты была мне как сестра. – Она смотрит на меня. – Но ты мне не родня.

Она разворачивает письмо от своей матери. Я читаю его. В нем ничего особенного. Будь осторожна, дочь моя. Свет очей моих. Все в этом роде. Я думаю, что мне бы тоже хотелось ощутить на себе чью-то заботу. Иметь мать. Моя давно ушла. Нашла мужчину, что взял ее замуж, и навеки позабыла о прошлом. Я не думаю, что он догадывается о моем существовании. Этот ее муж. И даже если бы она могла, то не стала бы писать мне.

– Твоя мать очень тебя любит, – говорю я.

Она кивает:

– Недостаточно, чтобы оставить при себе, как видно.

Я смотрю на ее лицо в свете костра. Она ослепительна. Совершенно особенная. Я складываю свои плоские, потрескавшиеся от работы руки на подоле домотканой юбки. Закрываю глаза. Она сияет слишком ярко, чтобы смотреть на нее. Мягкие завитки ее волос струятся по спине, как медовая вода. Такие золотые, что кажется, вот-вот подлетит дракон, схватит ее и унесет в свою пещеру. Она смотрит на меня так, словно я достойна ее внимания. Как будто у меня есть ценность. Ну или хотя бы была ценность.

Делай то, что тебе говорят. Говори только тогда, когда с тобой заговорят. Мои пальцы скручивают нитки в веревку. Плотную, тугую. Я знаю свое место… Я знаю свое место… Наши ступни рядом. Мои чулки штопаны-перештопаны. Ее шелковые, голубые. Я гадаю, каково это, ощущать на своей коже прикосновение шелка. На моей грубой коже… Сглатываю. Ее юбка легко трется о мою. Мягчайший из барьеров.