13 способов ненавидеть

- Допустить можно все… При нашем-то бардаке… - невесело усмехнулся специалист по "сериям", которого звали Виктором. - Там дело прикрыли, чтобы отчетность не портить, там вешдоки потеряли… Только проблема в другом. Вы же знаете, что у маньяков обычно один почерк… А этот тип сказал вам, что убийства совершены разными способами.

- Но такое ведь тоже бывает?

- В мелочах. Но обычно орудие преступления одинаково, как и способ убийства, плюс другие характеристики. Деталька какая, вещица на теле жертвы или на месте преступления - это и есть почерк.

- То есть, по-вашему, маньяк не может действовать разными способами?

- А в чем же тогда серия? - Виктор чуть насмешливо улыбнулся непросвещенности детектива.

- И все же… - Надежда умирает последней, как известно, и Кис пытался уловить ее угасающий лучик. - И все же, предположим, что мы имеем дело с редким случаем. И именно по этой причине убийства не были выделены в серию, не были связаны между собой. Однако все же их что-то объединяет. Что-то такое, что вы упустили. Есть на это шанс?

Виктор почесал голову с той стороны, где пряди, разделенные косым пробором, были длиннее, отчего они затопорщились. Он был совсем юнцом - недавно из Академии МВД. Пылкий борец со злом, обладающий фантастической памятью и аналитическими способностями. "Наш маньяк, сидящий на маньяках", - так охарактеризовал парня Серега. Счастье, что не все мании ведут к убийствам…

- Честно говоря… - заговорил Виктор с сожалением, - не думаю. Допустим, убийства совершены разными способами, ладно. Но должны существовать другие характеристики серийных убийств - знаки на теле, способы прижизненного или посмертного увечья, - и это уже бы всем бросилось в глаза. Знали б вы только, Алексей Андреевич, что они вытворяют… Такое не забудешь. И не упустишь при последующем столкновении! Но я еще подумаю, Алексей Андреевич…

Виктор, несмотря на то что впервые встретился с детективом, явно слышал о нем от старой гвардии, и в голосе его слышалось некоторое почтительное извинение, что не может помочь…

У Алексея, оглушенного первой неудачей, других вопросов к Виктору пока не было.

Направляясь к выходу из сада, он увидел Бенедикта. По крайней мере, так ему показалось. Мужчина стоял между деревьями и, похоже, писал, повернув голову вбок, в сторону детектива. И улыбался.

Алексей не стал вглядываться. Ну, допустим, это был Бенедикт. Ну, допустим, он хочет знать, что предпринимает детектив, каковы его первые шаги, какова логика. Да пусть себе интересуется! Алексею без разницы…

Но все-таки неприятное чувство не отпускало его весь остаток вечера.

3 октября

Алексей не надеялся, что "еще подумаю" Вити принесет какие бы то ни было результаты. Нет, он не сомневался ни в увлеченности "маньяка по маньякам", ни в его способности к анализу. Сомневался он в другом: в его опытности. Которая дарит способность ощущать - именно ощущать, а не знать! - психологию другой личности, ее странный и нездоровый ход мышления, ее внутреннюю логику. Словно, тыркаясь множество раз в чужой и странный способ восприятия мира, постепенно находишь лазейки, щели, через которые ты, человек здоровый, - то есть устроенный совершенно иначе, - подглядываешь как бы изнутри больной ход мысли.

Такой опыт давал дополнительное зрение. Наверное, это и есть интуиция - когда что-то подсказывает тебе, какую детальку надо заметить, на что обратить внимание, что тут важно…

У Виктора этого опыта не было, а у Алексея не было времени. Перелопатить все дела, заведенные по убийствам за последние двенадцать месяцев, в поисках тех самых деталек, - так ему и года не хватит, не то что тридцати дней, отпущенных Бенедиктом… Тем более что о маньяках он знал не больше, чем любой обыватель, почерпнувший свои представления в основном из прессы и кино.

И он, едва выпив свой утренний кофе, забурился в Интернет: решил обогатить свои познания.

…Выбрался он оттуда не скоро, полностью больной. Нет такого слова в русском языке, которое описывало бы то состояние глубокого отторжения, которое он испытывал. Хотелось, как в детстве, чтобы кто-нибудь ему сейчас сказал: ну что ты, глупыш, это же только сказка, страшная сказка, и все!

Но это было не сказкой и даже не было киношным триллером - это было действительностью. За гранью человеческого понимания.

Стараясь отделаться от омерзительного ужаса, Алексей вышел прогуляться. При ходьбе пешком ему всегда хорошо думалось, словно все лишнее, ненужное облетало под легким ветерком, оставляя в голове только ценные мысли.