1356

Шум в кустах заставил Томаса повернуться, но это была просто кошка, спрыгнувшая с низко нависающих ветвей и побежавшая в сторону дальних строений.

— Кто ты? — спросил он монаха.

— Меня зовут брат Фердинанд, — ответил монах.

Томас рассмотрел его и увидел старика с кровоточащим обветренным лицом.

— Каким образом ты поранил нос и губу?

— Я отказался отвечать, где находится Злоба, — ответил монах.

— Так это они тебя ударили?

— Шотландец, по приказу кардинала. Потом аббат сказал им, где она спрятана.

— В гробнице?

— В гробнице, — подтвердил брат Фердинанд.

— Ты был в Мутуме, — обвиняюще произнес Томас.

— Лорд Мутуме был моим другом, — ответил монах, — он был добр ко мне.

— И лорд Мутуме был Планшаром, — сказал Томас, а семья Планшаров — еретики.

— Он не был еретиком, — с жаром заметил брат Фердинанд. — Может, он и был грешником, но кто из на не грешен? Он не был еретиком.

— Последний из Темных рыцарей? — спросил Томас.

— Говорят, один еще жив, — сказал монах и перекрестился.

— Жив, — подтвердил Томас, — и его имя Вексий.

— Вексийи были худшими из семи, — произнес брат Фердинанд. — Не знали ни жалости, ни сострадания и несли на себе проклятие Христа.

— Моего отца звали Вексий, — сказал Томас. — Он не пользовался этим именем, как и я, но я Вексий. Лорд Бог знает каких земель и граф чего-то там.

Брат Фердинанд нахмурился, взглянув на Томаса так, как будто тот был опасным зверем.

— Так кардинал прав? Ты еретик?

— Я не еретик, — яростно отозвался Томас, — просто человек, который перешел дорогу кардиналу Бессьеру, — он засунул меч обратно в ножны. Он только что услышал, как захлопнулись ворота и была задвинута щеколда, и понял, что кардинал и Скалли ушли. — Так расскажи мне о Злобе, — попросил он.

— Злоба — это меч Святого Петра, — сказал монах, — тот, что он использовал в Гефсиманских садах, чтобы защитить Господа нашего. Он отдал его Святому Жуньену, но Темные рыцари нашли меч и, когда их ересь выжгли с лица земли, и спрятали, чтобы их враги не могли его найти.

— Спрятали его здесь?

Брат Фердинанд покачал головой.

— Он был спрятан в могиле Планшара в Каркассоне. Сир Мутуме попросил меня найти его, чтобы он не достался англичанам.

— И ты принес его сюда?

— Сир был мертв, когда я вернулся из Каркассона, — объяснил монах, — и я не знал, куда еще его отнести. Я подумал, что безопаснее всего спрятать его здесь, — он пожал плечами. — Меч принадлежит этому месту.

— Он никогда не найдет здесь покой, — сказал Томас.

— Потому что больше не спрятан?

Томас кивнул.

— А ты хочешь именно этого? — с подозрением спросил брат Фердинанд. — Чтобы он нашел покой?

Томас бросил последний взгляд на монастырский двор и пошел обратно к аббатству.

— Я не Темный рыцарь, — сказал он. — Мои предки, может, и были катарами, но не я. Но я все равно исполняю их обязанности. Я должен убедиться, что их враги не смогут воспользоваться мечом.

— Как?

— Забрав его у ублюдка Скалли, конечно же, — объяснил Томас. Он вернулся в монастырскую церковь. Монахи ушли, а свечи догорали, но света осталось достаточно, чтобы рассмотреть полуоткрытый каменный гроб, стоящий на почетном месте у алтаря.

Там со скрещенными руками лежал Святой Жуньен, желто-коричневая кожа на его лице была плотно натянута на череп. Глазницы были пусты, а губы запали, обнажив пять желтых зубов.

Он был в рясе бенедиктинца, а в руках держал простой деревянный крест.

— Покойся с миром, — произнес над телом брат Фердинанд, дотронувшись до рук святого. — А как ты убедишься, что твои враги не смогут использовать Злобу? — спросил он Томаса.

— Сделав то, что хотел сделать ты, — ответил тот. — Я спрячу ее.

— Где?

— Там, где никто ее не найдет, конечно.

— Сир Томас, — позвал сир Реджинальд Кобэм из дальнего конца нефа, — ты идешь с нами!

Брат Фердинанд дотронулся до руки Томаса, задержав его.

— Ты обещаешь?

— Что тебе обещать?

— Что ты спрячешь ее?

— Клянусь Святым Жуньеном, — сказал Томас. Он повернулся и положил правую руку на лоб святого. Кожа под его пальцами была гладкая, как пергамент.

— Клянусь, что Злоба исчезнет навеки, — произнес он, — клянусь Святым Жуньеном, и пусть он попросит Бога обречь меня на вечные муки ада, если я нарушу это торжественное обещание.

Монах удовлетворенно кивнул.

— Тогда я помогу тебе.

— Молитвой?

Черный монах улыбнулся.

— Молитвой, — сказал он. — И если ты сдержишь клятву, моя задача выполнена. Я возвращусь в Мутуме. Это хорошее место, чтобы умереть, не хуже других, — от дотронулся до плеча Томаса. — Благословляю тебя.

— Сир Томас!

— Иду, сир Реджинальд!

Сир Реджинальд быстро повел Томаса вниз по ступеням аббатства на мощеную улицу, где стояли две повозки, нагруженные бобами, зерном, сыром и вяленой рыбой из монастырских запасов.

— Мы в арьергарде, — объяснил сир Реджинальд, — что ни черта не значит, потому что сейчас мы впереди армии принца. Но он на холме.

Он указал на север, где Томас различил очертания лесистого холма, чернеющего в бледном лунном свете.

— Французы где-то позади. Бог знает где, но недалеко.

— Мы будем с ними драться?