1356

Англичане посылали подкрепление в Бретань и Гасконь, и все думали, что король Иоанн, несомненно, соберет огромную армию, чтобы сокрушить их, но вместо этого он повел небольшую армию к границам Наварры, к замку Бретёй, и там перед обветшалыми стенами цитадели его люди возвели осадную башню.

Огромнейшее трехэтажное сооружение, выше церковного шпиля, воздвигнутое на двух железных осях с четырьмя массивными колесами из твердого вяза.

Фронтальная и боковые поверхности башни были оббиты дубовыми досками, чтобы защитить от обстрела из арбалетов, и теперь, на холодной заре, к этой деревянной броне гвоздями прибивали жесткие шкуры.

Люди работали в четырехстах шагах от замка, и время от времени защитники стреляли из арбалетов, но расстояние было слишком велико, и болты никогда не долетали. Четыре флага развевалось над вершиной башни: два с французскими лилиями, еще два изображали топор — символ покровителя Франции, мученика Сен-Дени.

Флаги трепетали и перекручивались на ветру. Ночью штормило, и все еще дул сильный ветер с запада.

— Один дождичек, — сказал лорд Дуглас, — и эта проклятая штуковина будет бесполезна. Они никогда ее не сдвинут. Она утонет в грязи.

— Бог на нашей стороне, — спокойно сказал его молодой спутник.

— Бог, — с отвращением повторил лорд Дуглас.

— Наблюдает за нами, — сказал молодой человек. Он был высоким и стройным, едва ли больше двадцати или двадцати одного года, с поразительно красивым лицом.

У него были светлые волосы, зачесанные назад с высокого лба, спокойные голубые глаза, а в уголках рта, казалось, постоянно таилась улыбка.

Он был родом из Гаскони, где ранее владел феодом, теперь конфискованным англичанами, что оставило его без доходов от земель и довело до нищеты, но сир Роланд де Веррек был известен как величайший турнирный боец Франции.

Некоторые утверждали, что Жослин из Берата лучше, но в Осере Роланд трижды победил Жослина, а затем измучил жестокого чемпиона, Вальтера из Сигентейлера, блестящим фехтованием.

В Лиможе он остался единственным, кто выстоял до конца в ожесточенном меле[12], а в Париже женщины вздыхали, когда он сокрушил двух закаленных рыцарей в два раза его старше и намного опытнее. Роланд де Веррек стяжал чемпионские лавры, потому что был смертоносен.

И девственником.

На его черном щите была изображена белая роза, роза без шипов. Цветок Девы Марии и горделивое отображение собственной чистоты.

Те, кого он постоянно побеждал в турнирах, думали, что он безумен, женщины, любовавшиеся им, считали, что он растрачивает себя понапрасну, но Роланд де Веррек посвятил свою жизнь рыцарству, святости и добрым делам.

Он был известен своей девственностью, над этим также потешались, но никогда в лицо и только вне досягаемости его молниеносного меча.

Его чистотой также восхищались, даже завидовали, потому что поговаривали, что ему предназначено жить в святости явившейся ему Девой Марией.

Она явилась ему, тогда еще четырнадцатилетнему, прикоснулась к нему и сказала, что он будет благословлен превыше всех людей, если станет держать себя в целомудрии, как и она сама.

— Ты женишься, но до того ты — мой, — сказала она и исчезла.

Мужчины могли насмехаться, но женщины вздыхали по Роланду. Одна женщина дошла до того, что сказала Роланду де Верреку, что он красив.

Она протянула руку и коснулась его щеки.

— Столько боев и ни одного шрама! — произнесла она, а он отпрянул от этого прикосновения, словно палец обжег его, и ответил, что вся красота есть отражение Божьей благодати.

— Если я не верил бы в это, — сказал он ей, — я бы испытывал соблазн тщеславия, — возможно, он все-таки был подвластен греху тщеславия, так как всегда одевался с большой заботой о внешнем виде, и его доспехи всегда были начищены при помощи песка, уксуса и проволоки до зеркального блеска и сияли, отражая солнце.

Но не сегодня, потому что над Бретёем низко висели серые и темные облака.

— Дождь все-таки будет, — прорычал лорд Дуглас, — и эта проклятая башня не сдвинется с места.

— Она принесет нам победу, — спокойно и уверенно сказал Роланд де Веррек. — Епископ Шалонский благословил его прошлой ночью, мы не можем потерпеть неудачу.

— Её тут вообще быть не должно, — прорычал Дуглас. Король Иоанн призвал для участия в атаке на Бретёй шотландских рыцарей, но защитники крепости были не англичанами, а французами. — Я пришел сюда убивать не французов, — сказал Дуглас, — я пришел сюда убивать англичан.

— Это наваррцы, — сказал Роланд де Веррек, — враги Франции, и наш король желает победы над ними.

— Бретёй — это ничтожный прыщ! — запротестовал лорд Дуглас. — Ради всего святого, что в нем такого важного? И там нет проклятых англичан!

Роланд улыбнулся.

— Кто бы там ни был внутри, милорд, — тихо сказал он, — я выполняю приказ моего короля.

Король Франции, игнорируя присутствие англичан в Кале, Гаскони и Бретани, выступил против Наваррского королевства, часть земель которого располагалась в приграничных землях Нормандии.

Повод был пустяковым, кампания против Наварры — пустой тратой скудных ресурсов, но таков был выбор короля Иоанна.