14-я танковая дивизия. 1940-1945

Мы еще ничего не знали обо всем этом, когда 31 января 1943 года шли по различным проселочным дорогам Сталинградской области в так называемые лагеря для военнопленных, расположенные в районе аэродрома Бекетовка и поселка Красноармейск. Правда, только некоторым посчастливилось совершить этот относительно короткий марш. По непонятным причинам некоторые колонны военнопленных по нескольку дней бродили по заснеженной степи, получая в день по два сухаря на человека и ночуя под открытым небом. Колонна, в которой оказался я, в первый день двинулась по долине реки Царицы западнее железнодорожной станции Елыианка. На второй день мы отправились в Гумрак. На третий день из Гумрака пошли через Городище снова в центр Сталинграда. На четвертый день мы направились в поселок Красноармейск, на пятый день перешли оттуда в Бекетовку, затем назад в Красноармейск, а потом снова в Бекетовку, где уже вечером нас наконец приняли в лагерь. В мороз от 25 до 30 градусов мы все это время ночевали под открытым небом.

Оба лагеря для военнопленных в этих двух населенных пунктах были оборудованы крайне примитивно. Правда, в лагере в Бекетовке имелось по крайней мере несколько бараков, в которых было не так холодно, как на улице. Лагерь в Красноармейске состоял большей частью из неоштукатуренных кирпичных зданий без крыш, окон и дверей. Тем не менее те военнопленные, которых доставили в эти лагеря, считали, что им еще повезло, так как они прибыли туда после относительно непродолжительного марша. Большая часть пленных, прежде всего из северной части Сталинграда, вынуждена была совершать многодневные переходы по каким-то совхозам и колхозам в район, расположенный севернее нашей северной отсечной позиции. Как позже выяснилось, из этих колонн, которые двигались на север, до лагерей дошла лишь небольшая часть военнопленных. Большая часть пленных погибла от обморожений и истощения в пути.

С середины до конца февраля в Бекетовке собралась большая часть военнослужащих 14-й танковой дивизии и среди них значительное число офицеров. Насколько я еще помню, там находились лейтенант Бауэр и капитан Э. Домашк (103-й панцер-гренадерский полк), лейтенант Гильберт и капитан Веллер (64-й мотоциклетный батальон), обер-лейтенант Гёте, лейтенант Грэфе, советник Людеритц, начальник военного оркестра штабсмузикмайстер Вальдау (4-й артиллерийский полк), майор медицинской службы доктор Хааг (полевой госпиталь), обер-лейтенант Ломанн, капитан Петер Нойендорф, обер-лейтенант Твиссельман, военный фельдшер Зиг, лейтенант Виттшток (36-й танковый полк), капитан Ледиг, советник военного суда Шуманн, старший казначей Шольц (штаб дивизии), и обер-лейтенант Пёшманн (начальник службы снабжения дивизии). Здесь я узнал, что в последние дни боев в котле обер-лейтенант барон фон Вельк попытался в одиночку прорваться из окружения и, по-видимому, при этом погиб.

Уже через несколько дней в этом лагере начался сыпной тиф, а вскоре и дизентерия. Из-за полного отсутствия санитарных учреждений эпидемия очень быстро распространилась по всему лагерю. От этих болезней, а также от обычной простуды, с которой ослабленный организм пленных уже не мог бороться, в феврале и марте 1943 года только в Бекетовке умерло, по данным советских источников, около 38 тысяч человек. Они похоронены в глубоких балках западнее Бекетовки. Среди них оказались капитан Нойендорф, военный фельдшер Зиг и, насколько я знаю, также капитан Бургемайстер.

Тот, кто в день капитуляции случайно оказался в одном из госпиталей в самом Сталинграде и не мог самостоятельно передвигаться, сначала находился в нем. Во всяком случае, в Сталинграде оставалось не так уж и много немецких госпиталей, которые приняли под свою опеку русские врачи. Главным образом речь идет о так называемом «бункере Тимошенко» и о подвале оперного театра. Здесь, в подвале оперного театра, лежали многие бойцы нашей дивизии. Одним из врачей здесь служил капитан медицинской службы Келлер из штаба дивизии, а также фельдшер Хан (4-й артиллерийский полк). Оба дивизионных священника, Эберт и Рааб, помогали им в качестве санитаров-носильщиков. Через несколько дней после ссоры из-за якобы спрятанных часов капитана медицинской службы Келлера куда-то увели, и он больше так и не появился. По словам одного из бойцов 94-й пехотной дивизии, который еще жив, однажды вечером летом 1943 года священников Рааба и Эберта увели на допрос, а на обратном пути расстреляли. Пастор Рааб скончался на месте, а пастор Эберт смог доползти до подвала, где находился немецкий госпиталь. Немецкие военные врачи с риском для жизни ухаживали за ним, переодев его в форму обер-ефрейтора, и к концу лета 1943 года он поправился. В подвале оперного театра скончался также обер-лейтенант Вегвитц (4-й артиллерийский полк).