14. Женская проза «нулевых»

Дима периодически переходил на «вы», с тоской вспоминал свою настоящую, родную мать из выдуманного прошлого и испытал почти счастье, когда гостья наконец решительно измазала губы красным и ушла.

– На самом деле вы уже несколько лет с матерью в ссоре, – объяснила потом Лиза. – Почти не общаетесь. Она не хотела, чтобы ты на мне женился. Но ты уперся… Когда-то ты говорил, что без меня жить не сможешь… А помнишь, как ты сказал…

Дима ретировался в ванную. Подошел к зеркалу и состроил гримасу.

– …как никого никогда не любил, – всхлипывала Лиза из кухни.

Высунул язык, свернул его в трубочку, вытаращил глаза.

– …а потом говорил, что ни с кем тебе не было так тепло…

Сморщил нос, надул щеки.

– …так светло…

Широко заулыбался и покрутил пальцем у виска.

– …но ты сказал ей: «Мама, не лезь, это мое личное дело»…

Дима вышел из кухни.

– Ну хорошо, а друзья у меня есть?

– Ну есть, – как-то неохотно призналась Лиза. – Один.

В тот же день друга привели на очную ставку. Это был алкоголик Гриша из соседнего дома, ничем не примечательный, но симпатичный и легкий в общении. Дима стал выпивать с ним по субботам.

* * *

– Выжимай сцепление. Первая передача. Чуть-чуть газа – да не дави ты так, чего она у тебя ревет? Вот… Теперь пла-авненько отпускаешь сцепление…

Машина запрыгала на месте, истерически забилась в конвульсиях и в очередной раз заглохла.

Геннадий Ильич вытер со лба пот.

– Слишком резко бросил сцепление. Еще раз давай. Да заведи ты ее сначала, еб-т…

Через неделю «восьмерка» стала немного покладистей. Через месяц полностью покорилась.

На Садово-Самотечной подсел Пассажир, Отправляющий SMS. На проспекте Мира – Женщина, Обиженная Жизнью (резкий хлопок дверью, губы поджаты, суровый и отрешенный взгляд в окно, гробовое молчание). От ВДНХ до Нижней Масловки Дима вез Очень Нервную Женщину («Закройте окно. Выключите печку. Перестраивайтесь в левый ряд. На третьем отсюда светофоре налево. Уже пора перестраиваться в левый ряд. На втором светофоре налево. Нам нужно в левый ряд, понимаете?! Аккуратно, там сзади машина. Левее. На следующем светофоре – налево. Сейчас – налево! Ой, там бабушка дорогу переходит! Осторожно, вы чуть в него не въехали! Так, тут то ли направо, то ли налево…»).

На Нижней Масловке проголосовала еще одна. По виду – тоже Нервная. По крайней мере, при ней был огромный пакет из жесткого полиэтилена, в котором лежало еще пять-шесть пакетов, и Дима, поежившись, представил, как она с мучительным шуршанием будет всё это туда-сюда перекладывать на протяжении поездки.

Дима не любил свою работу. И пассажиров тоже не любил.

– На Курский вокзал.

– Скока? – привычно поинтересовался Дима, покосившись на пакет.

– Сто? – нерешительно предположила Нервная.

Дима окинул ее мрачным взглядом и сделал вид, что трогается.

– Сто пятьдесят?

Дима слегка надавил на газ.

– Двести? – продолжала гадать девушка.

Дима снял ногу с газа и молча уставился на нее.

Симпатичная, рыжее каре, светло-карие смеющиеся глаза. Просто ради эксперимента сказал:

– За двести пятьдесят повезу.

– Хорошо, – покладисто согласилась Рыжая.

Она поставила пакет на пол и сидела совершенно спокойно. Смотрела в окно. От нее пахло какими-то пряными дорогими духами, чуть сильнее, чем нужно, но всё равно приятно. И как-то очень знакомо.

Дима принципиально не разговаривал с пассажирами ни о чем, кроме денег и маршрута.

– Встречаешь кого-то? Или уезжаешь? – зачем-то спросил, уже подъезжая к вокзалу. Немного более фамильярно, чем собирался.

– Уезжаю. Домой, в Ростов-на-Дону.

Дима вцепился в руль и затормозил в нескольких сантиметрах от ехавшей впереди «Волги».

– Приехали, – выдохнул он, – денег не надо.

– Правда? – счастливо улыбнулась Рыжая и вдруг обняла Диму, прижалась всем телом, обдав своим пронзительным, сладким запахом. – А вы приезжайте к нам, в Ростов-на-Дону!

– Может, телефончик, – получилось какое-то сдавленное кряканье.

– Конечно! Ручка есть?

– Ручка есть. Но нет бумажки… – испуганно сообщил Дима.

– Да ничего, давайте ручку, я вам на обратной стороне билета напишу.

– Билета? – тупо повторил Дима. – А как же вы доедете? До Ростова-то на-Дону?

– Да этому билету уже месяца два, – снова улыбнулась Рыжая.

Быстро нацарапала номер, аккуратно свернула билет вчетверо и просунула его в Димину влажную пятерню. На пару секунд задержала свою руку на его руке. Потом наклонилась прямо к его уху; рыжая прядь щекотно скользнула по Диминой щеке.

– Приезжайте, не пожалеете.

– А что, и приеду! – неуклюже подмигнул ей Дима на прощание.

Еще с полчаса поколесил по городу, но клев закончился. Дима двинулся в сторону дома, к «Аэропорту», метр за метром протискиваясь вперед по парализованной Ленинградке, привычно мучая ногой сцепление. В машине стойко воняло бензином, сухим горелым ветерком из обогревателя и едва ощутимо – сладкими духами Рыжей.

А что. Он вернется на Курский, поставит где-нибудь машину, купит билет на ближайший же поезд и махнет в Ростов-на-Дону. Прямо сейчас. На уикенд. Почему бы нет? Жене позвонит, наплетет чего-нибудь.