140 бесед с Молотовым. Второй после Сталина

Нас очень волновали польский вопрос, вопрос о репарациях. И мы своего добились, хотя нас всячески старались ущемить, навязать Польше буржуазное правительство, которое, естественно, было бы агентом империализма. Но мы – Сталин и я за ним – держались такой линии, чтоб у себя на границе иметь независимую, но не враждебную нам Польшу. На переговорах и раньше споры шли о границах, «линии Керзона», линии «Риббентроп – Молотов». Сталин сказал: «Назовите как хотите! Но наша граница пройдет так!» Черчилль возразил: «Но Львов никогда не был русским городом!» «А Варшава была», – спокойно ответил Сталин.

09.07.1977

Советская делегация на Потсдамская конференции

– Гесс сидит, Вячеслав Михайлович.

– Гесс сидит по нашей вине.

– А почему – по нашей вине?

– Они были за то, чтобы его освободить, а без нас не могут решить. Нюрнбергский процесс…[22]

16.06.1977

– Поляки интересуются судьбой польских офицеров в нашем плену, это больное место… Они говорят, что наши расстреляли…

– Они могут. Есть специальное заявление советского правительства. Этого я и придерживаюсь. Была же потом комиссия. Руденко входил.

– А сколько поляки принесли горя Украине, Белоруссии, – говорит писатель И. Ф. Стаднюк. – Между прочим, в Первую мировую войну поляки были самыми страшными для украинцев. Очень жестокие. Они не выбирали кого-то, а сразу наказывали целую деревню.

– Националисты все – польские, русские, украинские, румынские, они на все, на все пойдут, самые отчаянные, – говорит Молотов.

13.06.1974

– Перед назначением Рокоссовского в Польщу я туда ездил и сказал полякам, что мы им дадим в министры обороны кого-нибудь из опытных полководцев. И решили дать одного из самых лучших – Рокоссовского. Он и характером мягкий, обходительный, и чуть-чуть поляк, и полководец талантливый. Правда, по-польски он говорил плохо, ударения не там ставил, – он не хотел туда ехать, но нам было очень нужно, чтобы он там побыл, навел порядок у них, ведь мы о них ничего не знали[23].

16.07.1978

– Рейган провозгласил, что Польша – это начало конца коммунизма. Польша всегда была в тяжелом положении. У нас много было разговоров о Польше с Трумэном, Гарриманом… Мы не можем Польшу потерять – нам же за это достанется. Если такая линия пойдет, и нас это захватит. К этому тоже надо быть готовым.

04.12.1981

– Поляки никогда не утихают и никогда не успокоятся. И без толку. Все на свою шею… Очевидно, будут еще серьезные события…

09.12.1982

Черчилль пишет, что англичане из-за Польши начали войну.

– Да, да, – соглашается Молотов и добавляет: – Союзники нас голыми руками хотели брать и заставлять делать то, что им надо! Они иначе полагали. А мы обыграли.

– Народ мало знает.

– Мало, да.

– Вы не допускали в Польше Миколайчика…

– Ну а как же. Черчилль, конечно, не пишет о том, что дал Монтгомери указание насчет немецкого оружия?

– Пишет.

– А для чего – как он пишет?

– Боялся русского усиления. Русские нарушили ялтинские соглашения: Вышинский появился в Румынии.

– Вышинский позже появился, – парирует Молотов.

04.10.1972

– В Польше дела неважные, – говорю я.

– Плохо не просто то, что там неважное настроение, – отзывается Молотов, – но то, как мы капитулянтски информируем об этом.

– Пришел наш танкер с продовольствием, они не подпустили к берегу, обстреляли. Лозунг: «Лучше умереть с голоду, чем есть русское дерьмо!» Есть нечего, не работают. Чехи прислали им состав с курами – не пропустили через границу. Партия оказалась там слабой, недостойной.

– Не то что слабой, – добавляет Молотов, – а никуда не годной. Съезд они неплохо провели. Но действий со стороны Кани (Первый секретарь ПОРП. – Ф. Ч.) не было. Гришин сказал твердо, что мы не отдадим Польшу.

– Вы со Сталиным еще в Потсдаме заявили, что Польша должна быть самостоятельным, но не враждебным нам государством.

– Ну а потом, когда мы ее приблизили к себе и она стала нам дружественной – тем более, – говорит Молотов.

03.06.1981

Социализм в Восточной Европе

– Говорят, что после войны не было единства в политбюро насчет строительства социализма в странах, которые мы освободили.

– Нет, не было этого.

– То есть у вас сразу была твердая линия на строительство социализма в этих странах, да?

– Осторожная только… Для этого народная демократия была, а не диктатура пролетариата, все это были переходные такие формы, которые необходимы были. А суть – да.

– Суть: провести эту политику?

– Ну, в разных условиях по-разному. Одно дело в ГДР, другое дело – в Болгарии, но основа одна и та же.

– А Австрию вы специально оставили так?

– Да, это конечно. Потому что она не подготовлена была для этого. Браться официально за неподготовленное дело – только осложнять дело и только портить, так сказать…

– Значит, заранее решили про социалистический путь, но Австрию не трогать?