140 ударов в минуту

Анаит резко хватает меня за руку и впивается в нее ногтями. Вздрагиваю. Поворачиваю голову.

— Давайте поменяемся, — дядя Сурен просит у мужчины, сидящего рядом с нами, показывая ему проходку в вип-зону.

Кто откажется от такого предложения? Меняются. Отец Киса садится рядом с Анаит. Она просит у меня поменяться местами. Пересаживаемся.

— Здравствуй, Стефа.

— Здравствуйте, — пристально слежу за гонкой, держа Ани за руку.

— Я приехал поболеть за сына.

Он только год назад вернулся в бизнес. Мой папа вел все дела один и периодически выводил друга из запоя. Теперь дядя Сурен не пьет совсем.

— Здорово, — пожимаю плечами.

Надо же было что-то ответить. Мы не общались с ним довольно долго. Мне сложно. Я не простила ему унижение своего мужа.

— Как думаешь, Сар станет говорить со мной? — не отстает дядя Сурен.

— Почему сейчас? — завожусь я, стискивая ладошку Анаит сильнее. — Пока он сидел в инвалидном кресле, вы не появлялись. А теперь он снова стал выгоден? На нем можно зарабатывать?

— Нет, Стеф. Мне нечего было вам предложить. Я же … пил, — тихо смеется он, словно не веря в собственные слова. — Много денег потерял, пока твой отец не заблокировал мне доступ к рабочим счетам. Потом заново вливался в работу. Сейчас я могу помочь. Мы ведь хотели Ани в лицей оформить. Саркис был не против. Можно устроить.

— Мне моя школа нравится, — ворчит Анаит.

На самом деле я знаю, что она хочет в ЛКИ, где училась я. Можно не разрываться между музыкалкой и общеобразовательной школой. Лицей культуры и искусства покрывает сразу оба направления. Мы с ней решили в следующем году попробовать подать заявку на грант. У Ани вполне может получиться пройти конкурс и попасть в число счастливчиков. Но дядя Сурен мало что знает о дочери, а я не стремлюсь ему подсказывать.

Для меня ориентир — мой отец. Два года назад он сделал выбор в мою пользу, а дядя Сурен променял своих детей на бутылку, пытаясь утопить в алкоголе собственную совесть.

Сосредотачиваюсь на гонке. Там мой котик творит какую-то дичь опять. Вырывается в тройку. Кусая губы, уже и не дышу вовсе. Машенька, Федя и Ариша в панике носятся по спине, разгоняя собратьев. Провожу ладонями по плечам. Кусаю губы.

— Ай! — жмурюсь и слизываю капельку крови с нижней губы. — Осторожнее, пожалуйста, Кис. Ну осторожнее, — бормочу себе под нос.

Финиширует вторым. Недовольный. Вижу его лицо на экране.

Парней поздравляют. Все вокруг кричат, свистят. Мы с Ани спускаемся вниз.

Как только победителей отпускают, подхожу к мужу и молча обнимаю. Его потряхивает. Дышит тяжело. Сжимает в кулак мои волосы на затылке, тянет назад, запрокидывая голову, и врезается в губы грубоватым, жадным, наполненным адреналином поцелуем. Задевает ранку. Шиплю. Отстраняется и бережно собирает кровь подушечкой большого пальца. Облизывает его. Улыбается.

— Поздравляю.

— Слил первое место, — вздыхает.

— Второе после всего, через что ты прошел, это же здорово. Ани, скажи ему, — прошу нашу малышку.

— Ты был крут! — показывает ему два больших пальца вверх и стреляет взглядом на трибуны.

— Что там? — спрашивает Кис.

— Отец твой приехал. Хочет поговорить, — отвечаю вместо Анаит.

Сар тут же превращается в ледяную глыбу. Взгляд темнеет, челюсти сжаты. Не котик сейчас, а злой, агрессивный тигр.

Идем вместе к тренерскому вагончику. Встречаемся с Гордеем.

— В следующий раз будет первое, — обещает ему Саркис.

— Даже не сомневаюсь, — поддерживает его друг. — К тебе пришли.

Дядя Сурен спустился с трибун. Стоит в стороне. Ждет, когда Саркис освободится.

Муж обнимает меня, берет за руку сестру. Вместе подходим к дяде Сурену. Мужчины сверлят друг друга тяжелыми взглядами. От Киса все сильнее тянет агрессией. Переплетаю наши пальцы в замок и сжимаю его горячую ладонь.

— У нас поезд через два с половиной часа. Если хочешь что-то сказать, говори сейчас, — голос мужа вибрирует от напряжения.

— Можем отойти? — просит дядя Сурен.

Свидетелей тут и правда многовато. Шумно, суетливо. Уходим дальше от людей, в тишину.

— Я извиниться приехал, Сар. Был сильно неправ тогда. И с мамой… когда ты мальчишкой за помощью пришел, а я отказал, тоже был очень неправ.

Кис долго молчит, глядя в глаза отцу. Ани притихла. Переводит взгляд с одного мужчины на другого. Муж гладит сестренку по волосам, прижимает к себе.

— Мать я тебе никогда не смогу простить. За остальное извинения приняты. Я тоже не всегда был прав. За Анаит спасибо. Помог. Ты как отец — полное дерьмо. А человек, наверное, еще может получиться. Нам пора, — тянет меня к вагончику. Там нас ждут чемоданы. Мы отсюда едем сразу на вокзал.

— Сар, я могу помогать, — догоняет голос дяди Сурена.

Кис оборачивается, усмехается.

— Нам ничего от тебя не нужно. О своей семье я позабочусь сам. Ты — не семья. Пока точно нет. Счастливо, — поднимает вверх кулак. — И не пей больше. Выглядишь хреново.

Кис переодевается. Мы забираем свои вещи, грузим их в такси и отправляется на вокзал. У нас запоздалое свадебное путешествие. К морю.