142 страуса

Тем утром свет был каким-то особенным. Я почувствовала это еще до того, как увидела источник перемены: в пустыне буйно зацвела байлейя. После дождя, случившегося в день прощания с бабушкой Хелен, в почве проросли тысячи невидимых семян, давших жизнь несметному количеству крошечных желтых цветочков. Живое золото заполняло пространства между холмами и текло в широкую долину тем же путем, что неслись потоки воды во время ливня. Казалось, засияла сама Земля.

Я вышла за границы наших владений в пустыню, прижимая к себе урну с прахом бабушки Хелен. Огибая кустарники, я прокладывала извилистую тропинку и чувствовала, как цветы щекочут мне лодыжки. Солнце стояло еще низко и освещало растения наискосок, отбрасывая длинные темно-серые тени, отчего цветки по контрасту казались еще ярче. От легкого ветерка трепетали лепестки. Мои ноги ступали по цветочному ковру, солнце согревало тело. Вот в чем я могла быть уверена на сто процентов. Солнце встает каждое утро, а после ненастных дней, какими бы хмурыми они ни были, пустыня изукрасится байлейей.

На лицо мне легла прохладная тень. Это подошла Абигейл.

— Здравствуй, девочка, — сказала я, положив свободную руку на ее пушистое плечо, и мы бок о бок направились к загону. Хруст наших шагов разносился над песками.

Засов звякнул. Обычно при этом звуке Абигейл уходила гулять куда-то в другое место, но на сей раз она осталась и последовала за мной в загон. Птицы, непривычно спокойные, уставились на нас. Я прошла мимо одного гнезда с яйцом, мимо другого. Оглядевшись, я увидела, что во всех гнездах лежат круглые яйца, ярко выделяющиеся на фоне песка.

Прижимая урну к телу забинтованной рукой, я сняла крышку и наклонила емкость. Серая пыль просыпалась на землю и рассеялась по песку. Одна из птиц из любопытства подошла ближе и приложила голову туда, куда упал прах. Я отошла чуть в сторону и высыпала еще.

Когда страусы друг за другом подошли и сбились в толпу, я потеряла из виду Абигейл. Я рассыпала то, что осталось от бабушки Хелен, обходя птиц, и они опускали головы и обнюхивали почти неразличимый след.

— Прощай, бабушка Хелен, — прошептала я, глядя в чистую голубизну, и сердце у меня заныло.

Я никогда не узнаю, что на самом деле произошло в тот день на шоссе — сама ли она приняла решение покинуть нас, или это и правда был несчастный случай. Но бабушка ушла — вот единственное, что я знала наверняка.

— Я скучаю по тебе.

Когда мои слова уносил ветер, высокий самец, стоявший справа от меня, испустил низкий вопль. Другой поддержал его, и целый хор страусиных голосов поднялся в небо. Он становился все громче и громче, пока наконец я не ощутила, как он прокатывается по пескам пустыни.

Солнце встало, и я уже чувствовала на щеке его бархатистые лучи. Мои птицы подняли головы. Мы сидели все вместе и смотрели, как начинается новый день.