15 встреч с генералом КГБ Бельченко

В результате до вылета следующей смены истребителей был значительный перерыв, его использовали немцы и до появления наших истребителей бомбили корпус, особенно лошадей. Этой простой веши не учел командир дивизии и его подчиненные. Вместо немедленного перебазирования вперед наши истребители оставались в Туле. Я немедленно связался с командующим 50-й армией генералом И. В. Болдиным и от имени генерала Г. К. Жукова просил его быстро и безотлагательно, в течение 2–3 часов, принять все исчерпывающие меры к подготовке аэродрома для приема авиадивизии, используя свою технику, состав и местное население. Болдин доложил, что аэродром будет готов. Я приказал немедленно передислоцировать дивизию в район Калуги (город был только освобожден), сейчас же, по тревоге, безотлагательно отправить туда же батальон аэродромного обслуживания. Комдив доложил мне, что у него нет лидера. «Лидер — вы», — сказал я. Через два часа все самолеты совершили там благополучную посадку, и теперь расстояние позволяло прикрывать корпус Белова.

По телефону ВЧ из Калуги я все подробно доложил Г. К. Жукову. Георгий Константинович приказал полковника, командира авиадивизии, привезти к нему, что я выполнил. Мне стало известно, что он хотел его отдать под суд, но т. к. полковник был боевым летчиком, имел много наград, то Жуков понизил его в должности и отправил на фронт. А мне сказал, что теперь самолеты прикрывают корпус хорошо.

Без ложной скромности скажу, что среди многих боевых наград одной из самых дорогих для себя считаю первый орден Красного Знамени, который был вручен мне лично Георгием Константиновичем в битве за Москву 26 декабря 1941 года. Фронтовую газету с этим указом я бережно храню.

А узнал я о своем награждении от самого Георгия Константиновича. Он меня вызвал и поинтересовался, читаю ли я фронтовые газеты. Я ответил, что если есть время, то, конечно, читаю. «Ну, значит, вы слишком занятой человек, коль не соизволили прочитать даже о своем награждении», — засмеялся командующий. Тут же достал орден, пожал мне руку и вручил его. Сказать честно, я был несколько ошеломлен.

В особом отделе мы отметили это событие. Орден положили в жестяную солдатскую кружку и наполнили ее до краев водкой. Потом пустили ее по кругу. Таким образом, каждому досталось граммов по пятьдесят.

Об отношениях с Л. Ф. Цанавой

Назначение на должность заместителя начальника особого отдела Западного фронта для меня явилось неожиданностью. По службе это было несомненно повышением. У меня часто возникал вопрос, почему Цанава взял меня к себе заместителем. Во-первых, он любил пограничников, к ним у него было особое доверие. Во-вторых, на мой взгляд, его убедило то, что я как начальник Управления оставил Белосток не так, как другие из приграничных областей. Я ушел с нашими отступающими частями.

Цанава был властолюбивым, злопамятным человеком, не стеснялся в выражениях, когда ругался. Вспоминается случай в Белостоке. Цанава приехал для какой-то проверки и зашел ко мне в кабинет. В это время зазвонил телефон. Только я потянулся к нему, как Цанава, опередив меня, взял телефонную трубку и сказал: «Слушаю, Цанава говорит!» Связь была неважная, и на другом конце провода начали переспрашивать, с кем они имеют дело. «Цанава у телефона», — громко повторил нарком Белоруссии. Видимо, абонент опять не понял, с кем говорит. Тогда, разозлившись, мой начальник прокричал в телефонную трубку: «Е… твою мать, Цанаву не знаешь? Цанаву весь Советский Союз знает!» И бросил трубку.

Он не был трусливым человеком. Умел завязывать отношения с командованием фронта и армий, был коммуникабелен. Не выпячивал себя, когда не было в этом особой нужды. Ну, а когда было нужно, он мог разговаривать очень жестко.

Мне нередко приходилось ездить с ним по частям и соединениям в целях проверки.

Заградотряды

В первый месяц войны заградотрядов не было. Они появились, когда фронт был в районе города Орши. Начиная с этого момента немцы стали нести серьезные потери, так как из нашего тыла стали поступать резервы.

По Уставу Красной Армии командир имел право расстрелять бойца за то, что он покинул поле боя. А в настоящее время стала бытовать точка зрения, что заградотряды — это было плохо и что они не оправдали себя. Скажу твердо, это принципиально неверно. Это была вынужденная мера.

Как-то меня вызвал Цанава и сказал: «Приехал из Москвы начальник Главного управления пограничных войск Григорий Григорьевич Соколов с мандатом за подписью И. В. Сталина. Требуется организовать войсковую охрану тыла из пограничников и войск НКВД. Но есть проблема. Его здесь никто не знает, поэтому я прошу вас оказать ему всемерное содействие». Цанава показал мне мандат, который давал Соколову практически неограниченные права в осуществлении его деятельности. Более того, Жуков лично просил Цанаву оказать ему содействие.