150 историй создания шедевров

Лермонтов едет рядом с князем Васильчиковым (которому предстоит стать главным свидетелем и очеркистом того события), Михаил Юрьевич всю дорогу шутит (будто не на дуэль отправился), разглядывает кроны деревьев над головой, говорит, что сам стрелять не будет (намекая, что не имеет никаких обид и злого умысла). Да и сам майор Мартынов стрелять не станет (Лермонтов знаком с Мартыновым давно, не раз бывал в гостях у его родителей).

Незаметно приехали на лужайку. Смешно на на этой лужайке умереть. При зарядке пистолетов Лермонтов продолжает шутить, еще раз показывая, что убийства быть не может – лишь церемониал, он не хочет верить в крайнюю опасность ситуации – ну, Мартынов-дурак, ну повздорили. Не будут они друг друга убивать.

Хотя Михаил Юрьевич как человек военный, наверняка прокручивал в голове, что сам намекнул Мартынову намедни, мол, чего уж давать последние предупреждения – зови на дуэль.

Лермонтов не мог поверить, что Мартынов выстрелит в него

С собой не взяли даже доктора. Но Васильчиков ясно видел по бледному лицу Мартынова, что тот настроен самым решительным образом, и…, вот здесь поставим слово "возможно", предупредил Лермонтова, что это всё не шутки. Но Лермонтов прекрасно знал Мартынова и допустить в нем убийцу не мог.

Отмеряли 30 шагов, демонстративный, продуманный выстрел Лермонтова вверх, – он стоит повернувшись правым боком к противнику, Мартынов спешит к барьеру и… начинается его долгое прицеливание с близкого расстояния (словно решил поиздеваться, а потом пальнуть в небо). Да тут еще гроза, и гром, и недовольные крики секундантов.

Я тоже, когда попал туда впервые, были и дождь, и гроза. Было сыро и холодно. Скверное место.

…Ординатор лекарь военного госпиталя И.Е. Барклай-де-Толли составит медицинское заключение (Свидетельство № 35).

«…Пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра при срастании ребер с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе порезала мягкие части левого плеча».

А ведь об этом сказано в его "Завещании"(1840):

Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был.

Но с поэтом произошло то, что случилось в его "Фаталисте", он ждал смерть не оттуда, откуда она заявилась.

Лермонтов нуждался в укреплении веры

Зачем Лермонтов так язвил?

«…Мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя и ребяческая: это была истинная любовь».

С юношеских лет поиск любви. Путь невероятного страдания. Сколько людей отмечали, что в личных отношениях он был печален – "печальный демон, дух изгнания" – он грустил без любви. Да и "Демон", многократно им переписываемый, стал не обожествлением темных сил, а наоборот, открытым вызовом – "Хочу я с Небом примириться".

Он не придавал значения своим колкостям и насмешкам (возможно отсюда его недооценка серьезности ситуации с Мартыновым) – он искал веру, отсюда ультратребовательность к себе и к людям, и невнимание к разным мелочам, которые для людей имеют значение до степени убийства.

Вчера вечером зашел в парк Пятигорска. Я понимаю, уже никому нет дела до того, что в нем гулял Михаил Юрьевич, хотя, обратившись в бронзу сегодня гуляют его герои…и музыканты поют песни "Чайф", и за вечер не споют романса на стихи Лермонтова.

Завершаю. Выхожу. Туман над Машуком все сгущается и сгущается, и все ниже гуляют клубы его… Выхожу один, и туда, туда иду я… на дорогу… ключить

Кавказ и Пушкинские стихи позвали Лермонтова

Я покидаю сна густую сень,

Тебя оставив неохотно

Под сводами листвы, бесшумной и дремотной,

Куда не проскользнет веселый день.

Пришла пора цвести и мальвам и пионам,

Но я иду, не глядя на цветы,

Мечтая о стихах прозрачной чистоты

С кристальным, ясным звоном…

Эмиль Верхарн

Быт и нравы кавказских горцев таковы, что не писать о них невозможно.

Сильны детские впечатления от Кавказа. Но для исполнения литературных замыслов нужен был Пушкин.

"Кавказский пленник" Лермонтова. К красочным картинам кавказской жизни поэт добавил еще и чтение Пушкина. "Кавказский пленник", "Бахчисарайский фонтан", "Евгений Онегин". Еще читал "Андрея, князя Переяславского" А.А. Бестужева (Марлинского), "Обуховку" В.В. Капниста, "Чернеца" И. И. Козлова и др.

Вот как начинали своих "Кавказских пленников" Пушкин и Лермонтов. Можете определить какое начало какому принадлежит поэту. Можно по интонации…