150 моих трупов

Каким-то образом я понимал, что ни я, ни Сайхмар не хотим видеть это, но мы тем не менее оба послушно поднялись, карабкаясь по циклопической ладони, и встали рядом с демоном.

– Ты спрашивал, какие транспортные коммуникации позволяли сюда добраться раньше? – обратился он ко мне. – Вот, любуйся.

Вздохнув, он спустился вниз, оставив нас с коллегой созерцать последствия ужасной катастрофы, развернувшейся здесь когда-то. Железнодорожное полотно, ведшее сюда откуда-то издалёка, возможно с самого низа, оказалось разорвано и вплавлено прямо в тело погибшего мастера работы с первородным веществом. Здесь до сих пор остались тела его сотрудников-механоидов. От времени кости стали только белее, а механические части оплавились и стали частью этого жуткого памятника одной ошибочной мысли.

– Я думаю, – донёсся до нас голос Хозяина Луны, – что именно это место и есть изначальный разрыв железнодорожного полотна, о нём говорили мастера-големы. – Он перевёл дыхание и продолжил: – Возможно, во время первой волны терраформирования големы старались удержать это место от гибели. Я могу предположить, что это единственный достаточно укреплённый транспортный путь, где тяжело гружённый первородным веществом состав может пройти вверх и дальше двинуться к Первородному Огню. Если это так, то эта развязка – ключ к корректному функционированию всей Машины, и битва со стихией за неё вполне понятна. И смерть в этой битве… – Демон помялся, но потом всё же бросил нам, сухо подытожив: – Оправданна.

Мы с Сайхмаром всё так же не могли отвести глаз от картины воплощённого хаоса, поглотившего в себе сортировочную станцию и пролегавший рядом магистральный путь. На несколько десятков метров вниз всё это тянулось ужасной вплавленной одно в другое вереницей, заставляя каждого, кто мог видеть это, задуматься о том, какие силы оказались задействованы в трагедии. И какими силами нужно было обладать, чтобы постараться её предотвратить.

То, что предстало нашим глазам, почему-то породило во мне мысли о мифическом механическом лесе, страшном собрании ужасов, поднятых из самых глубин твоей собственной души.

– Давайте вниз, на это не нужно зря пялиться, – позвал нас демон и продолжил деловито: – Сайхмару лучше не испытывать сейчас лишних нагрузок, но нам с тобой, мой дорогой Риррит, придётся убрать эту руку с полотна и потом восстановить пути так, чтобы вагончик смог пройти. Насколько я вижу, дальше путь вверх свободен – это боковая транспортная линия. Во времена расцвета этого места она находилась в стороне от основных коммуникаций и потому выжила. Я почти уверен, что мы сможем подняться выше, до уровня движения паромотрис.

Я спустился. Сайхмар, немного замешкавшись, последовал за мной. Он, не дожидаясь просьбы, отдал свои перчатки Хозяину Луны и уверенно отправился к вагону зубчатой железной дороги, чтобы заняться его техническим обслуживанием.

– Итак, – начал вещать демон, – предмет, который нам следует убрать, имеет очень большой вес, о чём ты, как я подозреваю, уже догадываешься. К счастью, поднимать нам его не следует. Я вижу, что плечевые механизмы голема не повреждены. Поэтому, хотя они и погибли, я могу привести их в действие перчаткой, так как, к счастью, знаю механизм их работы. Тебе же предстоит направить руку по движению этих самых плечевых механизмов так, чтобы она мягко соскользнула вниз. Разумеется, даже при этих условиях предмет, коим нам придётся оперировать, всё равно слишком тяжёлый, и мы не смогли бы поднять его в любых других условиях. Но к счастью, этот голем, по сути, представляет собой одну гигантскую перчатку. Тем более что мы можем дополнительно опереться на его собственные камни.

Услышав о камнях, я только сейчас догадался проверить находившиеся здесь связи. В сердце погибшего голема действительно остались рабочие самоцветы. Со связями, исходившими от них, всё обстояло не слишком хорошо. Они истрепались за прошедшее время, и все семь выглядели довольно размыто. Оперировать с ними – это почти то же самое, что разговаривать с механоидом через плотно закрытую дверь или стену: контакт вполне реален, но тем не менее весьма затруднён.

Сердце же откликалось вполне живо, хотя для контроля и следовало действовать очень точно и настойчиво. Бездействие не идёт на пользу ни одному механизму, но на самоцветные сердца оно оказывает особенно пагубное влияние, ускоряя их старение и потерю рассудка.

Это сердце всё ещё далеко не безумно, но я без труда отметил несколько нарушений стандартного порядка откликов, что насторожило меня.

Если продолжать аллегорию с механической чащей, то прекрасное самоцветное сердце можно сравнить с сердцем самого леса. Оно, по легенде, оставалось прекрасным и вознаграждало прошедшего все испытания героя, обернувшись его потерянной любовью и покинув страшное место вместе с ним.

Я ещё чуть-чуть полюбовался на это брошенное сердце. Мы не могли взять с собой эти камни. Даже если бы нам удалось физически добраться до саркофага, то мы всё равно не имели прав их эвакуировать, вернув через Центр в Храм.