150 моих трупов

Я повернул голову в его сторону. Вынужденно я признался себе, что в этот раз не могу дать быстрого и ясного ответа. Демон же, продолжая внимательно изучать моё лицо, признался:

– Я, в действительности, рад, что ты сделал это. Я имею в виду голема. Такие нереализованные стремления мёртвых, да и многих живых механизмов и големов[1] часто остаются запечатанными в самоцветных сердцах. Ведь… что такое камни сердца? Это души лучших представителей этого мира, их демон Ювелир вырывает из груди вместе с сердцем, и превращает в эти… камни. Источники энергии. Поэтому они такие разные, и поэтому так чутко сопереживают механизмам, которым сообщают силу. Внутренние камни в родной механике работают сходным образом, хотя и формируются при рождении, но не сравнимы по мощности. Ты отпустил душу этого голема. Это – акт великого милосердия. Ты молодец.

– За что Вы убили мастера нашего локомотива? – прямо задал я вопрос, остававшийся до сих пор для меня неразрешённым.

Демон издал стон, ей тон можно было интерпретировать и как страдальческий, и как ленивый. Ясно стало, что он ожидал этого вопроса, но не хотел его получить:

– За что? Да… ни за что. Он делал своё дело, было темно, мы не разобрались…

– Темно? – уточнил я, – в вагоне горело айровое освещение.

– Да не в этом смысле темно… В голове темно, – он закрыл лицо руками, застонал снова, но я продолжал смотреть, и он ответил, – так: я – демон Луны. Как правило, я живу на Луне (что логично)[2] и постоянно нахожусь с ней в связи. Я слышу её, чувствую, сопереживаю. Я дышу ей. И вне связи с Луной мне физически и морально плохо. Это вызывает у тебя дополнительные вопросы?

Я отозвался, давая понять, что заинтересован в нашей беседе и что слушаю внимательно:

– Нет.

– Отлично, теперь будет чуть сложнее. Я слегка не в себе, когда нахожусь вне её.

– Это многое объясняет.

– Да, – неожиданно серьёзно ответил демон и замолк. С минуту, мы провели в молчании. За окнами мимо нас проплывал туман, – первые несколько суток после разлуки мне сложно мыслить и реагировать на внешние раздражители адекватно с вашей точки зрения. Я чувствую механику острее. А вас, ребята, наоборот – приглушенно. Ваша боль для меня – что-то сложное. Я должен помнить о ней, сосредотачиваться, а боль, страх машин – совсем иное. Ясное. Это – моё. После столкновения локомотив находился в шоке. Повреждения ужасны, везде ликра, растерзанные вагоны. Я спешил успокоить камни, а здесь появился тот мастер… Требовал от меня назначения, бумаги какие-то… Какие бумаги? Он сказал, что не пустит меня к сердцу. Камни боялись, для них это агония, они остро нуждались во мне, и… я убил.

– Когда Вам стало легче контролировать себя? – уточнил я

– Вчера. Может быть, позавчера. Впрочем, вполне здоровым в мире я чувствовать себя не могу. Очень сложно у вас тут, господа.

– То есть, – подытожил я, – всё это время Вы могли убить нас в любой недостаточно понятной ситуации.

Он заговорил в ответ быстро, словно оправдываясь:

– Вы всё-таки часть Машины тел. К тому же я старался следить за собой. Собственно, именно поэтому я не полез к сердцу этого голема, хотя мне очень хотелось… Тесный контакт, отчаянная боль… Это бы снова разбалансировало всё и… Я очень хочу, чтобы ты наконец понял: сейчас вы – моя машина. Я забочусь о вас, и постепенно начинаю чувствовать вашу боль как собственную. Стремлюсь починить вас, – он сделал паузу, что я мог до конца осознать смысл его слов и резюмировал. – Особенности восприятия, – он дружелюбно похлопал меня по плечу и поспешил оставить не слишком приятную тему разговора, – нам подниматься ещё не меньше сорока минут. Вздремни. Вам с Сайхмаром сейчас нужно отдыхать при любой возможности – вы много перенесли в последние дни. Воспринимай это как заботу о грузе. И не переживай – я сделаю всё, чтобы вас не убить.

Ещё раз хлопнув меня по плечу, он встал и направился в сторону носа поезда. Я почти сразу выпустил его из внимания. Прислонившись виском к стеклу, я стал следить за туманом. В последние дни мне стало хуже: я часто чувствовал озноб или слабость. Оперированию это до поры не мешало.

Возможно, мне следовало послушаться совета демона и отдохнуть, но я никак не мог отпустить сознанием чувство пустоты, что ощутил в момент, когда понял, что не знаю, зачем пошел сюда с Хозяином Луны и Сайхмаром. Совершенно точно, что это решение не являлось в полном смысле слова логичным.

Конечно, мне следовало остаться с Инвой, поскольку если мы погибнем сейчас, она останется одна с грузом, и ей придётся доверять его Онвару, а это слишком большой риск.

Проанализировав свои умозаключения, что предшествовали решению пойти с Сайхмаром, я пришел к выводу, что не подходил к этому вопросу критически. Иными словами, я интуитивно проследовал за тем, что оказалось для меня интересно.

Я находился здесь потому, что хотел.