151 эпизод ЖЖизни

После церемонии мы долго общались небольшой компанией, в которой были Парфёнов, Лёша Агранович (мой старинный друг и режиссёр церемонии), ещё какие-то люди, Ксения Раппопорт. Она очень приятный человек, настоящая, умная, живая. В ней нет напускной скромности и даже намёка на звёздность.

Ехал вчера в аэропорт по пасмурному, но не холодному Питеру, в прекрасном настроении, и вдруг получил эсэмэс: «Ваня умер».

И мне не надо уточнять фамилию. Только в это невозможно поверить… Мы были дружны несколько лет, даже немного работали вместе. И весь круг людей, которые были дружны с Иваном Дыховичным, между собой называли его Ваня… «Ваня звонил», – и было ясно, о ком речь. «Ваня рассказал анекдот», или «Ваня рекомендует посмотреть такой-то фильм», или «Ваня приглашал туда-то»… Я не называл его Ваней в лицо, но про себя или в кругу друзей – всегда только так.

Последние года четыре мы почти не общались: я не принимал его кино, он совершенно не принимал мою литературу… Работы Ивана в кино вызывали у меня недоумение. Я с ним на эту тему не говорил, но он чувствовал.

От участия в одном из его фильмов я отказался, и постепенно общение сошло на нет, хотя был период, – когда оно было очень активным и тесным, – почти дружбы… Да что там «почти» – дружбы! Так что я могу и ощущаю себя вправе сказать об Иване Дыховичном, о некоем его феномене и о том, за что я его ценю и люблю.

Я не помню телевизионной программы про кино лучше, чем его «Уловка 22». Живя в Кемерово, я старался её не пропустить, а если понимал, что пропускаю, просил записать её на видео. Мне не только нравилось то, что и как он говорил про кино, – я был во всём с ним согласен! Меня как зрителя страшно радовало то, что моё маленькое, частное мнение человека, далёкого от кино, совпадает с мнением человека, глубоко кино знающего. Он находил такие точные слова, от которых кино становилось ближе, он словно давал зрителям возможность иметь своё мнение и нисколько его не стесняться. Это была передача, которую я чувствовал лично мне необходимой. Таких, как он, в телевизоре не было, нет и, наверное, не будет.

Спустя несколько лет меня познакомили с Иваном Дыховичным, он посмотрел мой спектакль, и мы подружились. Общались мы в основном по телефону, потому что я редко бываю в Москве. Несколько раз он приглашал меня в какие-то свои затеи. То собирался снимать телевизионный фильм, то документальный. Мы работали, но из этого ничего не вышло. Фильм не был доделан или что-то произошло, в общем, не важно. Главное – мы вместе работали и много общались. Если слышал свежий, хороший анекдот, я немедленно звонил Ване. Если ему что-нибудь забавное приходило в голову – он звонил мне. Мы созванивались чуть ли не каждый день. Если звонил Ваня – этот звонок сулил что-то приятное и не усложняющее жизнь.

Ваня был классный! Он всегда был классно одет. У него был своеобразный, неподражаемый стиль. Какие бы странные вещи на нём ни были, они ему шли, были обязательно дорогие и уникальные. Он классно курил трубку, классно водил автомобиль. Всё делал легко, заразительно и вкусно. Машины он предпочитал быстрые и очень быстрые. У него ещё при советской власти был «Феррари», который достался ему неизвестно как. Ваня открыл мне много напитков, которых до встречи с ним я не знал и не имел представления, как их пить. Ваня ни разу не порекомендовал мне ничего такого, что бы мне не понравилось. Он знал и дружил с огромным количеством людей, совершенно разных. Вы представить себе не можете, насколько разных людей мог собрать Ваня в одной компании, от космонавтов и шансонье до олигархов и бандитов. Если Ваня приглашал где-то посидеть и выпить, можно было не сомневаться, что будет интересно, неожиданно, забавно, будут приятные люди, кем бы они ни были. Но главное – Ваня обязательно что-то расскажет.

Иван Дыховичный невероятно глубоко и, я бы сказал, фундаментально знал Москву на несколько слоёв в глубь времён. Я когда-то сказал, что для меня существует столько городов Москва, сколько людей мне её показывали. Та Москва, которую показал Ваня, прекрасна! Он знал Москву, можно сказать, с закрытыми глазами. Проезжая мимо какого-то переулка, мог, не поворачивая головы, сказать: «Пройдёшь по переулку вниз, метров сто, – там лучшая в Москве пельменная…» Мог сказать, где делаются в Москве лучшие котлеты, где стоит выпить коктейль и где заведение с таким интерьером, какой даже Гоголю с Островским не снился.