1519-2019. 500 лет. Из прошлого в будущее. 16 очерков о выдающихся мореплавателях, писателях, ученых и изобретателях. Сборник (СИ)

Допустим, "бродяга". Но ведь В. Г. Короленко еще и писатель; хотя бы с этой точки зрения можно было бы "обработать" информацию? "Жертва режима скитается по несчастной России; перед удрученным скитальцем разворачиваются картины непрерывного унижения и оскорбления"... Вариант? Можно составить вполне "сочный" рассказ, попытаться в очередной раз "пригвоздить" царский режим к позорному столбу...

Нет, признаков интереса к странствиям А. Пешкова не обнаруживается.

Естественно, когда А. Пешков (М. Горький) стал одним из ведущих (культурных) деятелей оппозиционного движения, известным оппозиционным писателем, тогда начались его (М. Горького) активные публикации на тему "странствий".

Но само путешествие завершилось следующим образом:

"Когда вошли в Тифлис, Горький на лавочке, под навесом станции конно железной дороги у Верийского моста, часов шесть прождал обещанного возвращения спутника. Потом, сильно промерзнув, отправился искать себе приюта. Он нашел его... в полицейском участке, "где, - добавляет Горький, - я благополучно и приятно провел первую ночь моего пребывания в столице Кавказа". Такой горькой иронией кончается первоначальная редакция рассказа "Мой спутник"" [Груздев И. А.].

Наверное, есть основания говорить о "безразличии", характерном для такого формата "признания успеха".

О публичных встречах успешно завершивших путешествие Н. Г. Гарина Михайловского и К. Г. Маннергейма никаких свидетельств я не обнаружил. Можно предположить, что публичных встреч в каком то значимом виде организовано не было.

Путешественники Н. Г. Гарин Михайловский и К. Г. Маннергейм удостаиваются приема Императора России.

Н. Г. Гарин Михайловский совершил кругосветное путешествие в период с июля по декабрь 1898 года.

Далее цитирую главу из статьи Википедии о Николае Георгиевиче Гарине Михайловском.

"Встреча с царской семьёй

Сделавшись известным в столичном обществе не только как литератор, но и как путешественник, Михайловский получил приглашение в царский дворец. Последовала встреча с царской семьёй, точная дата которой до настоящего времени не установлена. Сохранилось два мемуарных свидетельства, записанные по рассказам Михайловского: А. М. Горького и М. К. Куприной Иорданской. Согласно версии Горького, Михайловский официально "был приглашён в Аничков дворец к вдовствующей царице". Однако на встрече присутствовали Николай II и его супруга Александра Федоровна (последняя - в сопровождении неких придворных дам).

Свидетельство Горького, записанное лишь в 1927 г., всё таки сохраняет отголоски ещё не остывших эмоций Михайловского, излившихся, видимо, при первой же встрече с Горьким после возвращения из дворца.

- Это провинциалы! - недоумённо пожимая плечами, говорил Гарин после приёма во дворце.

И рассказал о своём визите приблизительно так:

- Не скрою: я шёл к ним очень подтянувшись и даже несколько робея. Личное знакомство с царём ста тридцати миллионов народа - это не совсем обыкновенное знакомство. Невольно думалось: такой человек должен что то значить, должен импонировать. И вдруг: сидит симпатичный пехотный офицер, курит, мило улыбается, изредка ставит вопросы, но всё не о том, что должно бы интересовать царя, в царствование которого построен действительно великий Сибирский путь и Россия выезжает на берега Тихого океана, где её встречают вовсе не друзья и - не радостно. Может быть, я рассуждаю наивно, царь не должен беседовать о таких вопросах с маленьким человеком? Но тогда - зачем же звать его к себе? А если позвал, то умей отнестись серьёзно и не спрашивай: любят ли нас корейцы? Что ответишь? Я тоже спросил и неудачно: "Вы кого подразумеваете?" Забыл, что меня предупредили: спрашивать я не могу, должен только отвечать. Но ведь как же не спросить, если сам он спрашивает и скупо и глупо, а дамы - молчат? Старая царица удивлённо поднимает то одну, то другую бровь. Молодая, рядом с ней, точно компаньонка, сидит в застывшей позе, глаза каменные, лицо - обиженное. <...> В общем было очень скучно.

Известие Куприной Иорданской, слушавшей рассказы Михайловского летом 1903 г., уже не имеет столь яркой эмоциональной окраски, зато гораздо более подробно и насыщено деталями. Михайловский полагал, что царь ждёт его для делового доклада, тщательно готовился к встрече и принёс во дворец портфель, туго набитый планами и чертежами. Однако, начав беседу в тоне чисто деловом, Михайловский быстро сообразил, что "деловая сторона решительно никого не интересует", и перешел к рассказам о дорожных приключениях (причём царь проявил некоторый интерес к личности техника Н. Е. Борминского, изображённого Михайловским в качестве страстного охотника и превосходного стрелка, немало способствовавшего отражению атаки хунхузов).