16.19.366: Малолетняя дочь

Не факт, что повернется,

не будет подлецом…

Ведь может – улыбнется,

плюнув за так в лицо!

Тогда – найдется повод

очередной депрессии…

Но может и дать довод,

чтоб жить легко и весело!

Тогда – придется выбрать:

«стихи иль отношения?».

И солью в раны сыпать,

запив лодки крушение!

До истерики

Ты игроман со стажем!

«Да»: покеру, рулетке…

И в дартсе ты не мажешь,

твои удары – метки.

Я столько раз просила:

«не смешивай их с «нами»!».

Но не хватило силы,

все козыри – на дамы.

Ты не играл впустую -

все ставил на зеро.

И проиграл вчистую!

Меня же – заодно…

Молил, просил прощения,

что после отыграешь…

По щучьему велению?

Все – сказки. Ты же знаешь!

Не помнишь, но не первый

ты раз «нас» так закладывал!

Но точно здесь – последний,

когда ты все оправдывал.

Мне раньше стоило уйти,

когда ушли все телики…

Но сил смогла лишь счас найти,

все игры – до истерики!

Билли

Давай же, делай, истязай!

И извращай, мной помыкай…

Вольты сквозь сердце пропускай.

Души меня, не отпускай…

Все знают, что я мазохистка -

мне нужно чувствовать всю боль.

Ломай меня, как зубочистку,

чтоб чувствовать себя живой!

Чтоб каждой клеткой изнывала

и капилляры взорвались!

Чтоб я металась и взывала

к тем, кто когда-то дал мне жизнь…

Кто дал ее мне без инструкции.

Не произвел и инструктаж!

И я нашлась – в душ проституции,

устроив общий саботаж.

Мне дали средство поражения -

гранату с вырванной чекой.

И я вступила с ней в сражение.

С кем, с кем? Конечно же, с собой!

Душа наружу рвется в клочья -

всю бы меня ей так прорвать.

Но я же в кататонии. Точка!

«Иди, родная моя, спать».

Она, как Билли, вечно спящий.

И все боятся за него!

Ведь застают, как он летящий,

смесь хочет видеть – мясо-кровь…

Она в зрачках моих маячит

и зажигает «sos-огни».

Все понимают, это значит -

нужна команда срочно: «спи!».

Пока душа – в пассив. Активна -

я… Вновь хуже же по граблям!

Для всех – понятие субъективно.

Не подчиняюсь я ролям.

Ей больно, больно… А я с ней же.

Терплю, беру все на себя.

Смогу, как раньше, она верит.

Все – уберечь ее бы, да!

*

Давай же, делай, истязай!

Пока заходит этот драйв…

Вольты сквозь сердце пропускай.

Души меня, мой чистый кайф…

Просто вздохнуть

О чем ты мечтаешь же с ручкой у шеи?

Ты хочешь же трубкою ее проткнуть?

Ну, не оправдывайся. Было же, верно?

И ты всех пытаешься сейчас надуть!

А сколько же в фильмах раз так все и было?

Не мог же герой просто так и вздохнуть…

Шею распарывали… Например – шилом!

Ножом или трубкой. Проложен же путь…

Путь к легким его. И ведь жизнь ту спасали

одним лишь надрезом, что же и поперек.

Ты ручкою тыкаешь. Очнись! Ты не там же.

Не тонким остался, видать, мой намек.

Ты хочешь, что сделать? Чтоб точно и также?

В сознании себя также взять и проткнуть?

Но не боишься что, может, промажешь.

Стержень – в середку точно и… тут как тут!

*

О чем ты мечтаешь же с ручкой у шеи?

Ты хочешь же трубкою ее проткнуть?

Ну, не оправдывайся. Было же, верно?

И ты лишь пытаешься просто вздохнуть!

Золотые часы

Верну тебе твои подарки -

банты, коробки… До одной!

Разрушу в стенах эти арки

и буду снова я собой.

Стряхну осколки с пальцев, кожи…

Не буду их перебирать!

Побитое оно и ложно.

Я выкину и лягу спать.

А утром – трезвая, в пустую

я буду шрамы зашивать.

Свет, свечи… Потушу, задую.

Весь хлам начну я раздавать!

С руками оторвут игрушки,

одежду, брюлики… Уйдут!

Все наши кружки и подушки

с сердцами… Милота. Зайдут.

Потом – уйдут картины, мыльца.

И техника вся с рук сойдет!

А так хотелось – в твое рыльце…

В другого кто-то запульнет.

Раздам все, что с тобою было.

Все, что несло в себе – тебя!

Не прогорев, дотле… остыло.

Пеплом внутри стравив меня.

Долго лежать будет осадок…

Как все, закрою на засов.

Наш мир пришел в полный упадок.

Что ж, время золотых часов!

Розовые очки

Осколки розовых очков

назад не собираются.

Вижу бревно лишь без сучков -

и это не прощается!

Концами острыми – под кожу.

Когда-то – были там глаза…

Теперь, как в жизни, темно тоже.

Не подобрать уже слова!

Чтоб объяснить – насколько больно

из разу в раз их протыкать.

Сказать бы: «все, хорош, довольно!».

Но не могу же отказать.

Я недоверчива, ведома.

И чтобы этот страх унять…

Я надеваю их и снова -

не в силах просто взять и снять!

В других не вижу недостатков -

я вижу их только в себе!

И из осколков, тех, остатков,

как Кай, пишу письмо к тебе.

В глазах его ты прочитаешь,

когда увидишь счастья блеск.

И пусть только потом узнаешь:

«это из стекол – просто лес!».

Рыба

Открытым ртом ты ловишь воздух -

ты выброшен на берег. Рыба!

В воду вернуться – уже поздно.

Но это был, увы, твой выбор.

Если хотел казаться жертвой -

мог дальше плыть и по течению.

Не загибаться, против ветра…

Не доводить себя к свечению!

Но ты решился – перепрыгнул.

Теперь – засохнешь на траве!

И в благодарность твоим сдвигам -

шум разнесется по молве.

Вот был в чем смысл – в показухе.

Ты по устам ходить хотел!

Теперь – разносишься ты в слухе.

Как мир на пальце ты вертел.

Пошел, крутой, против системы.

Но не дожал, правда, чуток!

Перекликаются же темы,

что ты буквально просто бог…

Бог снизошел до нас, спустился!

Но надо ж было помешать…

«Так жалко, что ты не убился»:

в прыжке успела прошептать.

Яд

«Они не будут вместе, точно!»: