16 наслаждений

Интересно, у каждой женщины сердце начинает колотиться так же сильно, когда она получает подобное предложение, даже если она видела, что все к этому идет, как видела это и я? В последние несколько дней я замечала, что все к этому идет, но тем не менее для меня это оказалось неожиданностью.

Мы возвращались во Флоренцию через Чертозу, где побывали недавно, за день до этого. Рука профессора Чапина все еще лежала на моей ноге, без всякого движения, как каменная. Интересно, у него тоже колотилось сердце? Я почувствовала, как глаза наливаются слезами, словно переполненная чаша. Я закрыла глаза, и моему мысленному взору предстала карта Соединенных Штатов, на которой каждый штат был окрашен в свой пастельный цвет, а мой родной Иллинойс – в светло-зеленый, и я подумала: он такого же цвета на всех картах или только на этой? Я почти видела на карте наш дом, папу за рулем кадиллака цвета молодой поросли, подъехавшего по дорожке к дому, и себя, катающуюся на качелях на заднем дворе, в ожидании отца. Я раскачиваюсь все выше и выше, а папа тем временем вынимает что-то из багажника, притворяясь, что меня не замечает, нарочно смотрит в другую сторону, когда несет в дом корзину с помидорами, купленными на рынке, упаковку авокадо… и в конце концов пронзает меня взглядом. Я подумала в тот момент, что ни один мужчина на свете никогда не будет любить меня так, как отец, и я плакала – не потому, что рассердилась или должна была рассердиться, а потому, что меня никто так не любил и уже не полюбит.

Марго ждала нас в холле пансиона, когда мы прибыли в Фьезоле. Мы оставили Джеда у входа в ожидании ответа и прямиком направились в мою комнату. Марго выглядела très elegante[61] в простом облегающем платье выше колен; когда она присела на край кровати я, естественно, казалась рядом с ней замарашкой.

Я поведала ей, моему духовному двойнику, всю историю с начала до конца. Она дала мне пару советов, которым я обычно старалась не следовать.

– Он неплохой человек, – начала я, – но сам не понимает, что делает.

Она отмела это наблюдение.

– Он типичный сын Гарварда, – сказала она, – дом в районе Ловеля, двойная summa[62] по истории и политэкономии, степень магистра исторических наук, докторская степень по библиотековедению. Ему не надо знать, что он делает.

– Да прекрати! Он провел три года в университете в Миннесоте после получения степени, и, по его слонам, для него это было равноценно каторге.

– Старая закалка, – сказала она, – из богатой семьи, живет в Ипсвиче. Он просто чувствовал себя потерянным вдали от домашнего очага.

– Знаю я все это. Я знаю все, что было в его жизни.

– Тебе страшно, да? – не вопрос, а скорее утверждение.

– Чего мне бояться?

– Он – мужчина, и он хочет тебя.

– Ерунда. Мне немного не по себе, вот и все, но ничего я не боюсь.

– Что ты собираешься сказать ему во время ужина?

– Сказать ему? Почему я должна ему что-то говорить?

– Когда он задаст тебе вопрос, тебе придется ответить «да» или «нет».

– А, ты имеешь в виду это.

– Да, это.

– Может быть, мне не ходить сегодня на ужин? Я могу обойтись и без ужина. Я думала остаться до Рождества, но теперь мне повезет, если я смогу остаться до Дня благодарения.

– Это завтра.

– Завтра День благодарения? Ты не шутишь?

Она посмотрела на часы:

– Четверг. Двадцать четвертое.

– Папа будет сегодня вечером печь пироги, – сказала я.

– Не меняй тему разговора и не пытайся вилять. Ты же не хочешь наделать глупостей.

Зазвонил телефон, и я сняла трубку. Это был Джед.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил он.

Я прикрыла телефон рукой.

– Скажи ему, что ты не рассердишься, – прошептала Марго, – Ты не рассердишься, правда ведь?

– Нет, – ответила я в трубку, – я не рассержусь.

– Вот и хорошо, – сказал он – Больше ничего не говори. Увидимся за ужином. – Он повесил трубку.

– Ну, – подвела итог Марго, когда я положила трубку, – вот все и решено.

– Ничего не решено, – возразила я. – Я сказала, что не рассержусь, и ничего более. Я и не сержусь.

– Но ты недовольна?

– Конечно же, нет.

– Ты ведь раньше этим уже занималась, да?

– Конечно.

– По твоему поведению не похоже. Ты нервничаешь, как скаковая лошадь перед забегом. Иди сюда, сядь.

– Я не хочу садиться. – Я открыла гардероб, чтобы выбрать, в чем пойти на ужин.

– Ты часто это делала?

– Достаточно часто.

– Разве ты не перестала считать, сколько раз у тебя это было?

– Нет, то есть да.

– Да, ты перестала считать – или нет, не перестала?

– Нет.

– Сколько раз у тебя это было?

– Ну, раз десять или около того.

– Точнее.

– Семь.

– Тебе двадцать девять лет, и ты занималась сексом Только семь раз? Это даже не раз в год, с тех пор как Гебе исполнилось двадцать один.

– Это нельзя исчислять в цифрах.

– Ты когда-нибудь кончала?

– С мужчиной?

– Ну разумеется.

– Нет.

– Сама?

– Почему ты стараешься меня унизить?