1612 год

— Знаком я с ним. Добрый муж, честный, — ответил Пожарский. — В голодное время, еще при царе Борисе, он закупил для меня скот в понизовье. Без его помощи мне бы моих крестьян не прокормить…

— Он с нами был в ополчении под Москвой, — продолжал Болтин. — А когда Ляпунова убили и казаки бесчинствовать над земцами начали, мы и пошли прочь по домам…

— Позволь, Минин — в ополчении? — недоуменно переспросил князь. — Ведь у него одна рука…

— Точно, левая плохо действует. За что и прозвище Сухорукий получил, — ответил Болтин. — Он еще в малолетстве, когда с отцом соль варил, упал в яму, откуда соль брали. Вот руку и сломал, она и расти перестала. Потому Козьма в город и подался, торговлей стал промышлять.

— Да ведь наш Минин и с одной рукой неплохо управляется! — не выдержал один из купцов. — Он одним ударом кулака любого быка завалит.

Все рассмеялись, но тут поднял руку архимандрит Феодосий, гася неуместный смех. Он продолжил рассказ:

— Когда Минина в старосты избрали, он здесь же, на площади, ко всему народу и обратился. Рассказал, что, когда грамоту от Гермогена у нас в Нижнем на посаде зачитали, в следующую же ночь будто бы ему диковинное видение было. В эти дни он не в доме, а в саду ночевал, в повалуше. Так вот, лежит он в темноте, вдруг сверху яркий свет и голос: «Повелеваю тебе, Козьма, казну собирать, ратных людей наделять и с ними идти на очищение Москвы от ворогов». И понял Козьма, что слышит он голос святого Сергия! Однако когда проснулся поутру, сомнение его взяло — точно ли видение было? Да и видано ли, чтобы ему, черному мужику, такое дело было доверено? Никому ничего он не сказал, а ночью снова голос слышит: «Разбуди всех уснувших и иди на Москву». И опять Козьма не поверил. А на третью ночью — тот же голос, но уже грозно рек: «Вставай и иди! На то есть Божие изволение помиловать православных христиан и от великого смятения привести в тишину!»

Все перекрестились на красный угол, где находился иконостас с горящими свечами. Пожарский, опершись на локоть, жадно слушал рассказ святого отца.

— И что же Минин? — нетерпеливо спросил он.

— Пришел Козьма в трепет от этого нового видения и долго лежал не шевелясь. Как раз в этот же день избрали его земским старостой, и понял Козьма, что это случилось по Божию указанию. И тогда обратился Минин ко всем людям посадским, рассказал им о своих видениях и рек еще: «Московское государство разорено, люди посечены и пленены, невозможно рассказать о таковых бедах. Бог хранил наш город от напастей, но враги замышляют и его предать разорению, мы же нимало об этом не беспокоимся и не исполняем свой долг!»

— Ну и что люди на это ответили? — спросил снова Пожарский.

— Сначала многие, особенно из лучших людей, сомневались, — ответил один из купцов. — Особенно стряпчий Иван Биркин разорялся. Обидно ему показалось, Господь Минина избрал, а не кого-нибудь из более достойных, вроде его самого. Вот он и начал кричать, что не верит Козьме. Тут посадские вступились за своего старосту: «Зато мы верим! Он никогда не кривил, всегда честным был. А ты, Ивашка, Тушинскому вору служил». Тут Минина протопоп Савва из соборной церкви поддержал, призвал всех стать за веру. Так мы и решили — будем ополчаться!

— Молодцы, истинно молодцы! — воскликнул Дмитрий. — Как это у вас говорится: «Нижегородцы — не уродцы. Дома каменные, люди железные!»

— Запомнил, князь? — удивился Болтин.

— А как же таких воинов забыть?

— Да вот только воинов-то у нас маловато, — сокрушенно ответил Ждан. — Посадские люди не искусны в ратном деле, потому решили клик кликать по вольных служилых людей.

— А где такую большую казну возьмете?

— Сбор начали. Уже две тысячи пятьсот человек посадских, каждый третью деньгу отдал, всего тысячу семьсот рублев набрали. У Минина было накоплено триста рублев, так он сто отдал. А одна вдова десять тысяч отдала в сбор, а себе оставила всего две.

Пожарский порывисто приподнялся на постели:

— Великое дело творите, мужи нижегородские!

— И не только нижегородские! — ответил ему архимандрит печерский Феодосий. — Удивительно то, что по всей Руси соблюдается пост во имя очищения! И не по повелению Церкви, а во исполнение воли Божьей! Это откровение свыше явилось благочестивому человеку по имени Григорий у нас, в Нижнем Новгороде. Велено было ему это Божие слово проповедовать по всей Руси. Этот Григорий сподобился страшного видения в полуночи: будто снялась с его дома крыша, и свет вечный облистал комнату, куда явились два мужа с проповедью о покаянии, очищении всего государства нашего! Сказывают, будто и во Владимире было такое же видение. И после этого во всех городах всем православным народом приговорили поститься, от пищи и питья воздержаться три дня даже и с грудными младенцами. И по приговору, по своей воле христиане постятся: три дня — в понедельник, вторник и среду ничего не едят и не пьют, а в четверг и пятницу — едят сухо…

— Воистину — то диво дивное! — перекрестился Пожарский, а следом и гости.

Князь опустил голову, задумался, потом твердо сказал: