1612 год

Братьям Ляпуновым удалось увлечь за собой служилых людей из Рязани и Тулы. По Разрядам, 700 тульских детей боярских служили в полку левой руки. Главным воеводой в полку был преданный династии З. И. Сабуров. Мятежникам не надо было вязать его, потому что он лежал «конешно (тяжело. — Р.С.) болен». Второй воевода полка, князь Л. О. Щербатый, видимо, примкнул к заговору, ибо самозванец вскоре дал ему более высокий воеводский пост.

В полку правой руки, который В. В. Голицын незадолго до того принял от Д. И. Шуйского, дела шли намного хуже. Второй воевода полка князь М. Ф. Кашин-Оболенский решительно отказался поддержать планы мятежников. Служившие в полку дети боярские из Суздаля, Нижнего Новгорода и других городов также сохраняли верность присяге. Среди дворян и воевод, оставшихся верными царю Федору Борисовичу, автор «Иного сказания» особо упоминает Семена Чемоданова. Последний, как можно установить, был самым видным из выборных дворян по Суздалю.

Опасаясь провала мятежа, В. В. Голицын на всякий случай велел слугам связать себя, чтобы в дальнейшем избежать каких бы то ни было обвинений в измене.

В большом полку события развивались совсем не так, как рассчитывали Басманов и Голицын. С начала кампании в полку служили 300 детей боярских из Каширы. Подобно служилым людям из соседних «заречных» (заокских) городов, они приняли участие в «воровстве» все поголовно. Но в большом полку несли службу также сотни новгородских и псковских помещиков. Из них заговорщиков поддержал и лишь отдельные лица. Автор «Иного сказания» утверждал, будто к заговорщикам присоединились «многие дети боярские новгородские». Однако его свидетельство решительно расходится с показаниями всех остальных источников.

Басманову не удалось арестовать главнокомандующего князя М. П. Катырева-Ростовского. Окольничий В. П. Морозов был смещен Борисом с поста главного воеводы полка левой руки и переведен «в ряд» в большой полк. Обида на Годунова, однако, не поколебала его верности присяге. Морозов поддержал Катырева. Главному воеводе непосредственно подчинялся начальник артиллерии воевода «у наряда» В. Б. Сукин, имевший чин думного дворянина. Он сопротивлялся мятежникам до последнего момента, как и главный воевода сторожевого полка князь А. А. Телятевский. Пол командой последнего служили дети боярские из Владимира, Переяславля, Можайска, Углича, не участвовавшие в заговоре. Князь Телятевский, повествует Масса, «до последней возможности оставался у пушек, крича: "Стойте твердо и не изменяйте своему государю!"»

Мятеж в расположении многотысячной армии казался безрассудной авантюрой. Верные воеводы без труда раздавили бы его, если бы армия не вышла у них из повиновения. События в лагере развивались с той же неумолимой последовательностью, что и в Северщине.

Интенсивный процесс дробления поместья в уездах рязанской и тульской «украин» привел к тому, что земельное обеспечение уездных детей боярских стало ухудшаться. Симптомы кризиса дворянского сословия приобрели в южных уездах наиболее резкую форму. Заговорщикам удалось привлечь на свою сторону многих детей боярских из Рязани, Тулы и северских городов.

В Москве, Новгороде, замосковных городах кризис поместной системы не достиг такой остроты, как в южных уездах. Поэтому местные дворяне поддерживали царское правительство в борьбе с мятежниками.

Действия верных династии воевод были парализованы тем, что на стороне заговорщиков выступила лагерная «чернь» — многочисленные «посошные» мужики, холопы, казаки и пр. Большая часть армии, по-видимому, оставалась на стороне Годуновых, но верные присяге отряды оказались разобщены и дезорганизованы в обстановке хаоса, воцарившегося в лагере в момент восстания. Рязанские дворяне и прочие заговорщики первыми бросили клич: «Да здравствует царь Дмитрий!» Клич был тут же подхвачен «посохой», «даточными людьми», казаками, частью стрельцов. Заговорщики сделали все, чтобы посеять в полках панику. Их люди подожгли лагерные постройки в нескольких местах. Ратные люди выбегали из палаток и землянок, не успев как следует одеться. Поднялась страшная суматоха. Как говорили Массе очевидцы, никто «не мог уразуметь, как и каким образом это случилось, и не знали, кто враг и кто друг, и метались, подобно пыли, ветром вздымаемой». Одни кричали: «Да хранит Бог Дмитрия!», другие: «Да хранит Бог нашего Федора Борисовича!» По свидетельству Петра Петрея, «те, которые кричали «Дмитрий», вставали на одну сторону, а те, которые кричали «Федор», — на другую…» Очень многие старались как можно быстрее покинуть лагерь. Они бросали оружие, оставляли повозки и телеги, выпрягали лошадей, чтобы бежать.

Ляпуновы позаботились о том, чтобы захватить наплавной мост через реку Крому и соединиться с войском, выступавшим из Кром. Вскоре на мосту собралось так много народу, что он стал тонуть. Много людей оказалось в воде. Конные пытались переправиться за реку вплавь.