1632-vtrehub

Американцы же смотрели на происходящее совершенно под другим углом. «Кровь» и в самом деле значения для них не имела. Немало из них числило иммигрантов из Германии среди своих предков. Значение имела субстанция потоньше – класс.

Невзирая на «плебейское» аппалачское происхождение Джеффа, он принадлежал к числу «хороших мальчиков». И всем в городе это было известно, пусть даже кто-то и позволял себе за глаза называть его «ботаном» или «чудиком». Но Гретхен…

То и дело с момента объявления о помолвке в частных беседах звучало словечко «шваль». И к этому уничижительномуц званию некоторые добавляли кое-что и похуже. Шлюха, шалава – блядь.

Но, как Майк справедливо заметил, общественное одобрение свою роль всегда сыграет. Так что в открытую таких обвинений никто ей не бросал. Да между собой подобные слова звуча-ли нечасто. Дни шли, церемония приближалась и обвинения становились всё реже. В канун свадьбы о них позабыли почти все кроме крохотной горстки. Романтический вал накрыл грантвилльцев с головой.

Да, да, всё это очень странно, ну и что? Прям как в сказке, чего там -  в тысяче сказок! Да Джефф Хиггинс сам по себе стал одной из них. Теперь кажды знал историю, как он с приятелями встал грудью против толпы негодяев. И если смотреть на это правильно, он, можно сказать, просто рыцарь в сияющих доспехах. Такой себе рыцарь с Аппалачских гор, а даже если и так?

А Гретхен? Да вылитая Рапунцель, хоть картины пиши, с её лицом и фигурой, не говоря уж о длинных белокурых локонах. И неважно, что ноги грязные. А если история о том, как она прятала сестёр в выгребной яме вам показалась жутковатой, то героической по-своему её тоже можно назвать. Ну, для нас, негордых – уж точно!

А тут ещё новая байка расползлась среди жителей городка, добавляя событиям кровавого гла-мура. О-о…жуткая история, просто чудовищная!

Само собой, не обошлось без искажений. Персонажи Диего и Людвига спутались и перемешались между собой. Отчаявшаяся молодая женщина и её новый возлюбленный, составляющие убийственный заговор с целью устранения препятствий их любви. Ужас, просто у-жас! С другой стороны, убитый был врагом. Чудовищем, чьи пороки возрастали по мере пересказа. Вылитый дьявол. Разве д-р адамс этого не говорил? Так и говорил, точнее – болтал. Но слух о том, что он сам вогнал кол ему в сердце были преувеличением.

Так что к моменту начала церемонии американская половина свыклась с этой мыслью. Больше того, приняла это как часть своей новой истории. Ирония судьбы была в том, что простой народ усвоил и принял романтическую мифологию аристократии и сделал её своей. Что-то новое прорастало в забытой Б-гом местности под названием Тюрингия, что-то необычное и драгоцен-ное. Их добрая кровь, смешиваясь с другой, превращается во что-то новое. Так и рождаются новые нации.

Свадьба происходила в католической церкви городка, поскольку она была больше остальных. Но сама служба была методистской и проводил её пастор Джеффа. Порядок был несколько непривычный, но устроил всех. Жениху и невесте дела особого не был, коль скоро свадьба пройдёт «по всем правилам».

Что до пастора и католического священника, то так уж случилось, что они были добрыми приятелями. Их дружба крепла годами, основываясь на обоюдном интересе к теологическим диспутам, иностранному кино и в наибольшей степени – общему хобби. Оба они были страст-ными автомеханиками, в свободное время, разумеется. Довольно часто они трудились совместно, восстанавливая найденное на свалке старое авто. И пусть мелочи волнуют других.

Конечно, отец Маццаре в какой-то момент разволновался. «Меня, не сама свадьба беспокоит, а –» - взмахнул он гаечным ключом. – «Всё остальное.»

Преподобный Джонс закряхтел. Его голова наполовину утонула в старом движке. «Ты всё ещё переживаешь из-за папы?» Он протянул руку и отец Маццаре вставил в нею ключ. Голос препо-добного приглушенно продолжал: «Я тут почитал кое-где. Оказывается, непогрешимость пап не была провозглашена до 1869 года. Так что, насколько я понимаю, у тебя есть почти четверть тысячелетия на то, чтоб спорить с ним.» Он закряхтел снова: «Ну и славно, тут всё готово.»

Его ухмыляющееся лицо вынырнуло на поверхность и встретилось взглядом с насупленной миной его приятеля. «Крючкотворство всё это, и ты сам это знаешь!» - пробурчал в ответ отец Маццаре. Продожая ухмыляться, преподобный Джонс пожал плечами: «Ну да, так и есть? И что с того? На худой конец и крючкотворство поможет.»

Отец Маццаре по-прежнему глядел волком. Преподобный Джонс со вздохом поинтересовался: « Ларри, и что ты собираешься делать? Прими ты нынешнее положение дел, ты просто обязан вызвать инквизицию и потребовать проведения в жизнь Эдикта о Реституции.» На этом месте он прокашлялся. «Боюсь, мне придётся потребовать для себя исключения, если ты вдруг захочешь конфисковать мою церковь. И я уж точно потребую возврата моего экземпляра «Ворот Расёмон».