164 или где-то около того

Где же всеобщие почести мне, за мой ум и талант, каковые положены.

Нет. Вот что главное: очень обидно уж из телевизора

Мне вдруг узнать, что имеется ж и Понаровская,

Где-то на свете, впридачу почти полуголая!

Так, не бросай же о! весёлый друг Агдам! одной и трезвою

Мою печальную, уже почти лысеющую голову!

— Надым, зима с 1986 на 1987

В небе вечер, в душе темно, ветер — даёт пизды…

***

В небе вечер, в душе темно, ветер — даёт пизды…

И, хоть оно так, ты идёшь гулять, —

А то ведь совсем ебанёшься, блять.

или так:

Темнеет резко, точно в мире ка! та! строффа.

А это просто наступает вечер.

А это просто вечер, и, несмотря на ветер,

Ты надеваешь шарф и шапку, чтоб идти гулять,

А то чего-то снова как-то всё не так опять.

или вот так:

… Автобус подходит, являясь вместилищем радости:

Громоздкий, хвостатый, гаврилороманодержавино-

Подобный, — ответраукрывище он, да к тому же отапливаемое;

в сорокасемиградусный

Мороз, с ветерком, — он явленье, друзья, чрезвычайно желанное.

Автобус подходит, сияющий, точно аквариум

На чёрном; собою при этом являяся местом,

Где всегда собеседник имеется, коль захочется поразговаривать:

С умным оно человеком, — конечно, всегда интересно.

— Это с кем? — С кем, с кем. Ясно с кем. Сам с собою, конечно.

В мирозданье жестоком, железном и резким,

В этом мире, насквозь промороженный коий кромешный, —

Больше не с кем.

…

Так вот, он подходит, автобус. Так вот, ты садишься в него.

Садишься, чтоб ехать, и ехать, и ехать в мрак, мраз, хлад, ночь

Натурально арктическую, в коей живой — ты один, да не просто один, а — единственный,

Как Робинзон, типа, Крузо. Или, лучше сказать, — типа Ной.

Автобус подходит, привозит тебе, где сесть,

Чтоб, наконец, спокойно сидеть и думать,

Кто ты такой вообще, и как быть тебе дальше здесь.

Такому, как есть: с’средоточенный: злой: невменяемый: умный.

Осточертев сам себе за истекше количество лет,

Придумать способ таки, как стать

Новый, блестящий и твёрдый, как новый пятак.

Человек в тулупе на мёртвой мёрзлой земле, —

Так, говоря фигурально. А впрочем, и попросту — так.

Деревянным как дерево научиться уметь быть,

Но, как вот именно дерево — тайно живым: в де – ка – бре

Это ох и успех: быть, ебать-колотить, —

Живой. Хоть — убей.

Как маскировочный халат используя, вот этот, начинающийся, снегопад,

Душу пряча поглубже за пазуху, ибо она — всё равно, что обрез

Партизану; только одно тут и скажешь, являясь психопат:

«Всё охуительно, братцы!» — так только и скажешь.

Одно только жалко — что жизнь коротка.

1986, декабрь, Новый Уренгой

Помпезный месяц май, жара и лень

***

Помпезный месяц май, жара и лень, —

Уходит в июнь, как поезд в тоннель;

Выходишь на улицу — там так

Солнце хуярит, что аж в глазах — темнота.

Выходишь на улицы скорбеть по ушедшей весне.

Осуществлять деяния, которое делать нудно,

Ибо являют собою сплошное одно только “не”:

Не говорить — не встречать — не вспоминать — не думать.

Выходишь на улицу думать о том и о сём.

Стих сочинять дабы миру хоть как отомстить.

Модная тема — изобличать ментов.

Но мне никогда не мешали особенно жить менты.

Мне никогда не мешали особенно жить менты.

Мне никогда не мешало особенно жить кэгэбэ.

Мне если чего и мешало, так это одна только — ты:

Во всех своих падежах: тойсть — тебя (р.); тебе (д.); тобой (т.); и (п).: о тебе.

Выходишь по улицам, бродить по руинам весны.

Заходить в заведенье пить кофе, глазеть на девчонок,

Которые свитер — надели, но раз — и забыли штаны.

И так теперь из них растут очень ноги;

и проч., и проч.; Тюмень, конец мая 1987

Сначала весна, весна, весна

***

Сначала весна, весна, весна.

Так много весны, что кажется, ну, вот и все:

Теперь вот так вот и будет, конечно, всегда,

А прежние сколько-то лет, это просто — ошибка, случайность, и то есть, короче, не в счёт.

Весна, которая, ну, как его? Ну это!

Которая идёт по нарастающей!

Которая вперёд и вверх, все выше, больше, дальше,

Потом однажды просыпаешься — а это уже лето.

Да, всё-таки лето, да, всё таки лето опять.

Да какое притом замечательное!

Только всем жировать, лишь тебе пропадать,

Лишь тебе — пропадать. Обязательно!

А тебе пропадать, а тебе утопать

В гуще медленно густеющего вечера,

Мутно-желто-красного, точно пески Магриба,

А тебе пропадать, и притом наблюдать,

Как со всех сторон плывут, сияют и светятся

Женщины — опасные и узкие, как рыбы,

Женщины — прохладные и гладкие, как рыбы,

Женщины — мерцающие, скользкие, точно, говорю же, — рыбы,

А ты есть весь пересохший при этом, так что аж трескаешься.

Женщины в шелковых майках с голой спиной,

Женщины в кожаных черных сверкающих юбках, ой ой ой ёй,

Женщины в браслетах под видом часов,

А некоторые есть, наверно, так и вовсе без трусов!

Только это всё — ни к чему.

Ибо это другому кому.

Ибо всем жировать, только мне пропадать, —

Одному!

Одному!

У-у-у!

У-у-у!

1987, лето, Тюмень — Ростов-на-Дону

Троллейбус мне мил зимой — передвижное тепло

***

Троллейбус мне мил зимой — передвижное тепло —

Но летом троллейбус являет собою колёсный ад.

Чего ж они, сволочи, так и не строят метро?!