164 или где-то около того

Он миcтику наскрозь спознал,

И в том того была причина

Что силой страшной он облал.

Всё стало для него возможным!

Чего хотел, то воротил.

И бил астрально тут же в рожу,

В ком зла хоть каплю если зрил.

Непосвященный лох и дятел

Ему завидовал как волк,

Но лишь в утесах тело прятал, —

Ведь отомстить ему не мог.

И потому, имея силу,

Он точно был гранатомёт!

И сатанизм любой месил он,

И баб, каких хотел, тех ёб.

А вы, козлы, как ни томитесь, —

Козлами вам и пребывать,

Эзотерических коль истин

Не удостоены вы, блять!

1989, осень

Когда совсем уж я от жизни охуею

***

Когда совсем уж я от жизни охуею,

Когда вконец меня измает белый свет,

В метра в таинственное я спускаюсь подземелье, —

Люминесцентный вечный тут рассвет.

Струятся гладкие здесь трубы переходов,

В пространства властно неизвестные влекут, —

Неумолим, точно державинские оды,

Подземный сей сомнамбулический маршрут.

Везде повсюду месмеризм здесь густой,

Повсюду сумрак серебристый разлит;

Сплошной везде забвения застой;

Позорные здесь бляди всюду лазят —

Пленяться всячески собой они манят!

1989, октябрь, Тюмень

Когда совсем уж я от жизни охуею

***

Когда совсем уж я от жизни охуею,

Когда вконец меня измает белый свет,

В метра в таинственное я спускаюсь подземелье, —

Люминесцентный вечный тут рассвет.

Струятся гладкие здесь трубы переходов,

В пространства властно неизвестные влекут, —

Неумолим, точно державинские оды,

Подземный сей сомнамбулический маршрут.

Везде повсюду месмеризм здесь густой,

Повсюду сумрак серебристый разлит;

Сплошной везде забвения застой;

Позорные здесь бляди всюду лазят —

Пленяться всячески собой они манят!

1989, октябрь, Тюмень

Ах, какой сегодня день такой задумчивый!

***

Ах, какой сегодня день такой задумчивый!

Ах, какой он тусклый, матовый, мерцающий!

Ах, какой такой весь заторможенный и сумеречный,

Весь такой короче просто — настоящий.

Весь такой короче он — серейший.

Лед сухой, и снег утоптанный, и небо

Пасмурное, хмурое такое, и шершавое, и сразу речи

Длинные вести скорей неторопливые охота, чтобы

Ах, следить какую-нибудь этакую, например, науку,

Ах, вести беседы о любезности, к примеру, —

Так пойдем же, друг, пойдем скорей вперёд по переулку!

Там отличнейший один, я знаю, есть магазиньеро!

1989 11

Задушевнейшие дни настали!

***

Задушевнейшие дни настали!

Серые они, конечно, да, но и притом — лиловые!

Сумерки меня со страшной силой обуяли,

Всякая задумчивость приходит в голову,

Всякое лирическое (эх!) стихосложение,

И желание с девчонками познакомляться,

Наблюдая, как сверкающие всяческие отражения

По асфальту мокрому струятся (змеятся?),

Провоцируя различные соображения;

и проч. — 1989, ноябрь, Тюмень.

В самом, стало быть, конце восьмидесятых

***

В самом, стало быть, конце восьмидесятых,

В их последние безумные недели,

Меланхолией безжалостной объятый,

Гибну я, точно шакал последний!

Что-то выдохся, йез. Что-то нету ни мочи, ни сил

Ни водяры хлестать, ни прекрасных стихов сочинять, —

Утешай меня, ласточка! В гости меня пригласи!

И, конечно, оставь ночевать.

Пригласи меня в гости, эх, в кресла меня усади,

Улыбайся загадочно мне,

Напои меня кофьем, беседу скорей заводи

О таланте моём и уме, —

Делай это, подруга! Плохого ни капли в том нет!

Ты подумай сама:

Это ж не просто так! Это чтоб же родной же стране

Сохранить же чудесный талант!

Тюмень, декабрь 1989

«Я пришла к поэту в гости» — да, всё так

***

«Я пришла к поэту в гости» — да, всё так.

Ужасом поэт объят, недоумением, восторгом,

Мечется туда-сюда, как обосравшися, дурак,

Мысли мечутся в его мозгу, и мысли те, которым

Лучше самотеле(ле!)патически неконтролируемо

Бы не позволять транслироваться; впрочем —

Может, именно что позволять: мол, что поделаешь, уж вот такой немиров я,

Они сами, я тут не при чём! Короче, в общем,

Вся такая в тесном платье — точно хлыст!

В гладком, скользком, тёмно-голубом.

А кто ежели через сравненье это вычислит, что автор — мазохист,

Он, скорей всего, не прав, а дело в том,

Что гораздо ж увлекательней и правильней те, которые,

Внутреннюю ярость на лице их аж написана, —

Потому что фиг ли в тех из них, которы добрые, —

Добрые — они к любому добрые; нет, те которые ко всем — волчицами,

Те вдохновляют куда боле, когда вдруг наоборот, тебе.

Вот я чего, короче, дорогая, сообщить спешу тебе.

……….

…………….

…………………

……………………

1989 12

1990е

Люблю сношаться я порою!

***

Люблю сношаться я порою!

Признаться в этом нет стыд!

Естественное и простое

Ведь это дело, господа.

Ханжи, конечно, возмутятся,

«Да как посмел!» — начнут вонять,

Но хватит правды нам стесняться!

Важней всего нам правды знать!

Ханжи, ну, то есть, сталинисты,

Начнут сопеть, потеть, пердеть,

Все скользкие, как точно глИсты, —

Но люди! Нужно в корень зреть!

Дурили нас ведь эти падлы! —

«Ебаться, мол, нехорошо».

Но мы теперь узнали Правду:

Ебаться — очень хорошо!

Ведь речь же не о проститутках —

Конечно, нам их чужд разврат,

И тут уж нянчиться не нужно,

Одно лекарство здесь — тюрьма!