1661

— Пример Морена призывает нас, братья, вести себя более благоразумно. Бедный наш брат поддался искушению злобой и едва нас не погубил, навлекши на нас подозрения и гнев короля. Мы проклинали Мазарини за то, что он извратил истинное предначертание божественной власти, — укрепить славу Господа нашего на земле. Греша на королевскую власть и возомнив себя бунтарем-праведником, Морен — да смилостивится над ним Господь! — забыл об этом и опорочил наше предназначение. Теперь уже не важно, что он не смог добыть для нас бумаги, подтверждающие богомерзкий союз Мазарини с королевой-матерью. Отныне это почило вместе с кардиналом. Куда важнее другое — убедиться в истинных намерениях короля. Что до меня…

* * *

— Неплохо сказано, господин королевский духовник!

Собравшиеся в изумлении оглянулись на человека, выступившего из-за колонны.

— Измена!

Один из заговорщиков вскочил, выхватив кинжал, но предводитель жестом удержал его.

— На самом деле это разумно, господин королевский духовник, — бесстрастно заметил нежданный гость. — Действительно, советую вам держать кинжалы в ножнах.

Застыв на месте, заговорщики безмолвно разглядывали спускавшегося к ним по лестнице незнакомца.

— Всякое сопротивление бесполезно, господа, если только кто-нибудь из вас не желает умереть смертью мученика. Снаружи стоят две роты гвардейцев, они окружили часовню и без моего особого распоряжения никого отсюда не выпустят.

— Кто вы такой? — осведомился духовник короля.

— Человек, достаточно осведомленный, потому что знаю: это вы пробрались к Морену и навсегда заткнули ему рот. Достаточно осведомленный, потому что знаю не только каждого из вас по имени, но и всю вашу подноготную. Достаточно осведомленный, потому что слежу за каждым из вас и за вашей тайной сектой начиная с сентября прошлого года, с тех пор, как ее разогнали. Достаточно осведомленный, потому что видел, как вы спешно покинули Лувр, едва королю объявили о смерти кардинала. Полно, господа, хватит играть в прятки, — сказал он, сбрасывая с головы капюшон.

— Кольбер!

— Он самый, господин духовник, собственной персоной.

Кольбер взял стул и сел.

— Вот мы и встретились, а после того как представились, можем и поговорить.

— Что вам угодно? — спросил кто-то из заговорщиков.

— Мне угодно не лишать жизни людей, которых я не считаю своими врагами. И вот доказательство: если бы я этого хотел, вы уже сейчас были бы покойниками или вас препровождали бы в какую-нибудь неприглядную тюрьму. И если я того не захотел, то лишь потому, что слышал ваш разговор и понял: вы вполне можете избежать гибели.

Заметив недоуменные взгляды заговорщиков, Кольбер выдержал паузу, после чего продолжал:

— Вы ненавидели кардинала, пусть. Он умер. Вы хотели его погубить, разоблачив его тайную связь с королевой-матерью. Однако он унес этот позор с собой в могилу. Так ради чего теперь бороться?

Человек, обратившийся с вопросом к Кольберу, бросил с презрением:

— Ради того, чтобы заставить кое-кого почитать истину Господа нашего.

Кольбер, смерив его суровым взглядом, спросил:

— А кто здесь враг Церкви? Поверьте, никто из приближенных короля ни о каком святотатстве не помышляет. Напротив, король желает упрочить духовную власть. Хорошо, если мы пошли на откровенность, могу сказать то, что до недавних пор считалось тайной: через несколько дней король намерен обратиться к духовенству с просьбой покарать всякого рода вероотступников и побудить его подписать свод правил, обязующих священников строго почитать не только власть святой нашей матери Церкви, но и короля, наместника Божьего на земле.

Отодвинув стул, Кольбер принялся шагать взад и вперед по залу, поглядывая на присутствовавших.

— Время Моренов прошло. Поэтому не прогадайте. Служите вашему делу. Но не проглядите истинного врага: тот, кто презирает королевскую власть, презирает и власть духовную, на которой та зиждется. На этот счет у меня есть самые серьезные опасения, основанные на веских подозрениях, о которых король сам, лично, — солгал он, умолчав о роли королевы-матери, — хотел со мной поговорить. И все вместе, надеюсь, мы поборем наших врагов. Не дайте слепоте своей лишить Господа нашего борцов, которые ему еще понадобятся, — обведя всех проникновенным взглядом, сказал он напоследок.

Кольбер почувствовал, что сумел поколебать умонастроение обступивших его заговорщиков; он понял, что одержал над ними верх, и его мрачные глаза вспыхнули ярким огнем.

— Выбор только за вами, друзья мои. Либо выйти отсюда без оков и продолжать свою деятельность не таясь, ибо через мое посредничество она будет осуществляться в полном соответствии с волей короля. Либо покинуть эти стены в кандалах и отправиться прямиком в Бастилию, а завтра на эшафот. Слово за вами. Что же вы молчите? Хорошо, — прибавил он, направляясь к выходу, — даю вам десять минут — решайте. Потом я ни за что не отвечаю.

На пороге он остановился, будто что-то вспомнив.