169905

Теодорий устало опустился в кресло. Предстоял трудный день. Скоро пора будет идти принимать исповедь у Старших братьев, а Марциал, как это не прискорбно, входит в их число. Опять слушать исполненные фанатичного гнева речи о засилье нелюдей, смотреть в покрасневшие от накала глаза, видеть злобно сжатые пальцы. Нет, его время уходит. Он не сможет противостоять этой волне ненависти. Бедные мальчики, они вернутся в разворошённое осиное гнездо. И бедный Виарил, ему наверняка придётся уйти. Эльф не сможет терпеливо сносить нападки беснующегося клирика, он молча соберёт свои травы и покинет Цитаделлу. Да, это произойдёт только после его смерти, но час близок. И некому вручить мантию, совсем некому… Будь Рилмок постарше… Никто не поймёт, если он назначит своим преемником желторотого юнца, даже самые преданные, а Марциал его сожрёт живьём и не поперхнётся. Нет, Рилмока он не подставит под такой удар. Почему он всё время думает о нём. Мысли Теодория вращались то вокруг пропавшего Интериора, то вокруг юного помощника библиотекаря, и магнифик не мог найти между ними точек соприкосновения. И Виарил говорил как-то странно, он что-то скрывает, но зачем? Чем ему, Теодорию, может повредить знание четырёхсотлетней давности? Если Интериор и правда ушёл в Джайнмур, то на нём и на его наследстве можно ставить точку. Из Джайнмура не возвращаются, другое дело, что туда и не уходят. Это немыслимо чисто географически. Надо пересечь всю Великую Аквилию, миновать Подлунный Хребет, что само по себе было чем-то невиданным, чтобы потом окунуться в жар Джайнмурских пустынь. Никто в здравом уме таких путешествий не совершал. Был ещё обходной путь по Коралловым морям, но тамошние вечные шторма так же отбивали охоту к путешествиям. Нет, скорее всего, Интериор сгинул где-то в отрогах Подлунного Хребта, не добравшись до Джайнмура. И какая разница, как он погиб? Чистую Кровь не вернуть, а с ней и надежды на процветание Магнификата. Нет, Рилмоку не надо быть Верховным Магнификом. Пусть им станет Юлиус или Мирий, тихие, невзрачные мышата. Он, Теодорий, умрёт, и с ним умрёт эпоха. Дальше только закат. Уйдёт Виарил, задохнётся в пыли фолиантов Рилмок, может, и Марциала хватит удар от избытка энергии. И Магнификат станет прибежищем пылевых мошек да крыс, что придут грызть пергамент. Так и надо, пусть так и будет…

– Сначала добавь щепотку волчьей гвоздики и только потом обваливай в муке, тогда жареная рыба может храниться значительно дольше, – Алейт нудно перечисляла операции, необходимые для приготовления идеальной жареной рыбы, – нам это есть две недели как минимум, ты что, хочешь запороть всё блюдо?

– Я уже озверел эту рыбу чистить, – сообщил Рилмок, – и вообще, я для вас старался. Я думал, кхары любят рыбу.

– Очень любят, – кивнула кхара, – но не абы какую. Абы какую ты съешь в «Оранжевом Осле». Люди вообще понятия не имеют о правильном приготовлении рыбы. Вы её жарите в каком-то безумном масле или пропитываете дымом от дров. Запомни, Рилмок, рыба не терпит суеты и поверхностного отношения. Мы будем жарить рыбу на углях. Повороши огонь, он скоро погаснет. Так вот, обваливаем в муке и сверху посыпаем сухим беличьим укропом…

– Я скоро с ума сойду, – пожаловался Рилмок, – может, уже кинем на решётку?

– Не торопись. Да уйди ты от рыбы, видеть уже не могу это надругательство!

– Вам нельзя вставать.

– Мне всё можно, а что нельзя, за то отвечу перед Создателем, и только перед Ним. Уйди от рыбы, сказала! Вообще не прикасайся к ней, как же вы, люди, всё портите…

Через два часа, истекая потом, Рилмок упал на циновку. Жарка рыбы его доконала. Казалось, весь дом пропитался этим запахом, а от беличьего укропа хотелось чихать. Алейт же была очень довольна своим шедевром и уминала уже пятую рыбину. Рилмок вяло пошевелился и всё-таки сел на стул. Голова кружилась. Единственное, что он вынес из ужаса приготовления рыбы, это то, что мужчинам на кухне не место, а лучшая пища – это копчёная свинина.

– Ты хотел о чём-то меня спросить, – Алейт плеснула себе вина и растянулась на постели. – Я тебя слушаю.

Рилмок немедленно пришёл в себя, пододвинул стул, схватил лист бумаги и перо и с придыханием сказал:

– Расскажите мне о кхарах!

– Тебе с момента Творения или как? – в фиолетовом глазе пробегали весёлые искорки.

– Как-нибудь!