17 м/с

На кухне, которую я основательно прокурила за последние годы, я теперь по вечерам жгу вонючие палочки. И это еще вопрос, что пахнет омерзительней.

Кроме всего, я стала пить.

Я выпиваю на ночь стакан вина, чтобы забыться тревожным сном и хоть какое-то время не вспоминать, что я не курю.

«Это ничего, — сказал приятель, бросивший курить. — Автор брошюры про курение написал еще книгу «Легкий способ бросить пить».

Говорят, автор этих брошюр умер. И правильно. Потому что в противном случае его следовало бы убить.

Потому что этот человек лишил меня всего.

Я практически бросила есть. Потому что осмыслить вкус еды я могла, только затянувшись сигаретой во время десерта. Теперь я вынуждена раз в день запихивать в себя невыразительные куски чего-то напоминающего мыло, чтобы хоть как-то занять время, когда мои коллеги уходят перекусить.

Мне неинтересно отдыхать, и теперь, когда все весело бегут на перекур и сплетничают там, под весенним солнцем, как жизнерадостные воробьи, я злобно работаю.

Я совершенно не радуюсь весне. Потому что я помню, как была счастлива в кафешках Парижа, когда затягивалась сигаретой, сидя у витрины, а обаятельный гарсон подходил и говорил: «Мадам, такая прекрасная весна, давайте поднимем стекло — тогда можно будет курить на свежем воздухе». И убирал перегородку между нами и улицей, и мы оба зачарованно смотрели, как нас захватывает пронзительная синяя улица и пронзительная, ничем не подкрепленная надежда, что все еще будет.

А теперь мне в «Шоколаднице» говорят: «Вот ваш морковный сок». И все. И от весны ничего не остается, кроме борьбы с авитаминозом. Никаких надежд.

Все усугубляется еще и тем, что я потеряла всякий интерес к сексу.

Дело в том, что курить и заниматься сексом я начала практически одновременно. И только теперь, бросив курить, я наконец-то поняла, ради чего все это делалось. Ради счастливой сигареты ближе к утру.

У меня нет кругов под глазами. Потому что я теперь полноценно сплю по ночам. А утром я надеваю ролики, покупаю в супермаркете свежевыжатый морковный сок и еду на работу.

Чтобы быстро добраться до работы, мне надо проехать по подземному переходу под платформой «Останкино». Там вокруг валяются люди с пивом и остро пахнет мочой. В переходе темно, сквозняк, и так страшно, что добраться до его середины — уже подвиг. Там в середине сидит тетка и продает орешки. У нее вид человека, прошедшего Афган.

И вот сегодня перед входом в этот переход меня остановили два мента и сказали: «Ваши документики». Я их понимаю: на фоне местного контингента человек на роликах и с бутылкой морковного сока выглядит подозрительно. Чтобы усыпить их бдительность, я сказала, что у меня в бутылке «кровавая Мэри».

Мне интересно, до какой степени святости я еще докачусь на своих экологически чистых роликах и с полезным морковным соком наперевес.

Мне есть куда стремиться, потому что я нарушаю экобаланс, остервенело ломая зубочистки, которые могли бы себе весело зеленеть кубометрами весенних лесов.

Наверное, я буду эти зубочистки пережевывать до состояния картона и лепить гнезда для диких пчел.

А потом забираться в лесную глушь и под равнодушное жужжание этих безмозглых тварей орать не хуже Франциска Ассизского: «Вот моя жизнь, вот моя радость!»

А потом, не хуже автора брошюр, напишу книгу «Легкий способ бросить все».

А может быть, я куплю себе на день рождения пачку сигарет. И это будет самый дорогой подарок.

Я сяду на балконе, буду разглядывать прекрасные весенние сумерки, слушать по-весеннему громкие голоса внизу. Затянусь сигаретой и скажу себе (радостно): «Да пропади все пропадом».

И это будет счастьем.

ПОЛНЫЙ ГОРШОК ЯШМЫ

Я это сделала без всякого злого умысла. Просто я хотела посмотреть на людей, которые счастливы другим счастьем. И еще я хотела, чтобы на них посмотрел мой неуправляемый ребенок. Ну и, конечно, мне хотелось показать моему зарубежному товарищу (потому что именно в эти дни, как снег на голову, случился мой зарубежный товарищ), что мы счастливы не только созерцанием звезд Кремля и боем курантов.

Короче. Мы оказались в камерном зале на прослушивании редкой оперы господина Перселла о короле Артуре. Там действительно были люди. И они производили впечатление счастливых тем незлобивым аутентичным счастьем, которое случается от разнюхивания прелой листвы и страниц редких книг. Но они очень ревностно относились к этому счастью и искоса поглядывали на моего ребенка, резвящегося в фойе, как король Артур на разнузданной вечеринке.

Мой зарубежный друг сказал, что ребенка придется чем-то отвлечь от любителей Перселла. И метнулся в буфет.

— Только не шоколадку!!! — крикнула я вдогонку.

Но бусурманин был не дурак. Он знал, как нервно реагируют любители аутентичной музыки на скрежет фольги. Поэтому он купил монпансье в коробочке, куртуазной, как пудреницы барокко.

Первую порцию монпансье ребенок высыпал, пока мы пробирались по ряду к креслам. Но бусурманин был не дурак (хваленую европейскую толерантность не зароешь!). Он улыбнулся светлой и грустной улыбкой прожженного меломана и сказал: «Не волнуйтесь. Это же не борсч!!!»